Германская армия на Западном фронте - [7]

Во время войны об оружии следует судить по достигнутому эффекту. С этой точки зрения германскую пропаганду во Второй мировой войне внутри ее собственного лагеря следует считать необыкновенно эффективной, в то время как попытки врага повлиять на германский народ не достигли столь же внушительного результата, которого можно было бы ожидать по опыту Первой мировой войны. Это произошло отчасти из-за того, что при диктатуре очень трудно пробиться к народу, а отчасти оттого, что германский народ подвергался интенсивной нацистской пропаганде задолго до начала войны. Если принять во внимание эти обстоятельства, то неудивительно, что пропаганда союзников оказала столь незначительное влияние. В первые три года войны германская армия, флот и люфтваффе могли докладывать о своих успехах на многих фронтах, а германский народ и солдаты в большинстве своем еще не имели ощущения, что их толкают к неминуемому поражению. И лишь весьма немногие поначалу верили тому, что говорили пропагандисты с другой стороны. Однако все это изменилось, когда Отечество подверглось тяжелым бомбардировкам вражеских истребителей, и Германия была вынуждена переходить безо всякой надежды на позиции оборонительной войны. Можно сказать, что с конца 1943 года вражеская пропаганда начала оказывать разрушительное воздействие. Однако она не могла решительно влиять на волю людей к сопротивлению. Рабочие, несмотря на тяжелейшие атаки на их дома и фабрики, трудились до самого конца без забастовок или серьезных актов саботажа. Многие из них искренне верили в окончательную победу. В вермахте эффект вражеской пропаганды был не заметен до осени 1943 года и в целом распространялся лишь на персонал и учреждения в отвоеванных областях. Но немного позднее и солдат на фронте начал также испытывать на себе влияние пропаганды. Тем не менее вражеская пропаганда не оказывала решительного воздействия на окончание войны или на размеры поражения в большей степени, чем различные движения Сопротивления. В целом солдат сражался до тех пор, пока на нем было снаряжение и оружие. И лишь когда поставки продовольствия и снаряжения становились все более и более неадекватными в конце 1944 года, его воля сражаться начала ослабевать. Когда большие группы германских солдат сдавались, то это происходило исключительно из-за того, что их положение оказывалось безнадежным, но никогда как результат пропаганды. Возможно, пропаганда облегчала им решение сложить оружие, однако она никогда не была причиной такого решения. Те многочисленные солдаты, которые, будучи пленниками, поддались пропаганде, например на востоке, – вопрос другой.

Под руководством Геббельса наша пропаганда была сильнее. Иначе невозможно объяснить тот факт, что многие честные люди, при этом ни в коем случае не глупцы, до самого конца верили, что все переменится после введения нового чудо-оружия. Лишь таким образом можно объяснить то, что германский солдат выполнял свой долг почти повсюду вплоть до весны 1945 года, несмотря на то что он сталкивался с величайшими бедствиями на протяжении ряда лет. Здесь неуместно подробно рассматривать использовавшиеся методы, однако один из них был особенно эффективным, а именно – восстановление и подновление легенды о революции 1918 года, что было равносильно «ножу в спину». Мнение, что на этот раз Германия не должна упустить время, побуждало солдат продолжать сражаться до победного конца. Еще более глубокой по своему воздействию была формула Касабланки, согласно которой можно было принять лишь безоговорочную капитуляцию германского вермахта. Результат этой формулы оказался противоположным ожидаемому. Предоставляя выбор между безоговорочной капитуляцией и продолжением войны, враг более резко провел связь между германскими вооруженными силами и режимом Гитлера. Германская пропаганда изощренным образом представила такую капитуляцию эквивалентной истреблению всей нации. Своим воззванием союзники весьма заметно поддержали требование Гитлера сражаться до последнего человека. Позже они признали роковые последствия этого, однако уже не могли взять свои слова назад. Все могло бы выглядеть совершенно по-другому, если бы они тогда сказали: «Мы ведем войну против режима Гитлера, но не против немецкого народа. Мы можем отчетливо отличать одно от другого. Мы обещаем, что разочарование по поводу «Четырнадцати пунктов» Вильсона не повторится».

И хотя меры, направленные против вермахта, стали еще более суровыми, орудие пропаганды продолжало успешно действовать. Однако интенсивное использование этого современного инструмента войны могло лишь оттянуть конец. Но избежать его было невозможно.

Глава 2 РОЛЬ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА

Задачи, влияния и сопротивление

Армии XVIII века были маленькие, а фронты, на которых они сражались, – узкие. Их военачальники могли обозревать почти все поле сражения. Им не нужны были помощники или советчики, они возглавляли свои войска самостоятельно. Даже Фридрих Великий не имел начальника Генерального штаба. И лишь французская революция принесла громадные перемены в ведение войны, ибо целая нация посвятила себя сражениям. Так родилась народная армия. Наполеон был пионером в искусстве войны; он, великий учитель того периода, покончил со старой линейной тактикой и знакомыми маневрами и показал, как надо наносить быстрые и повторяемые разрушительные удары, при этом не бросая тревожные взгляды через плечо на тыловые коммуникации и закрепленные на одном месте полевые склады с припасами. Рождение прусского Генерального штаба произошло во время быстрого развития искусства ведения войны; отсюда позднее вырос германский Генеральный штаб, который был порождением начала XIX века.