Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648 - [132]

Наконец, дух нестабильности, тревоги и воинственности более или менее характеризовал все сословия в целом, что было заметно, разумеется, в первую очередь на верхушечном уровне. Строительство крепостей, появление первых регулярных армий, публицистическая пропаганда военных добродетелей, ощущение готовности к отражению возможного удара оппонентов отмечались современниками и были заметны для глаз иностранных наблюдателей.

§ 3. От Пражского восстания до издания Реституционного эдикта (1618–1629)

Ни один из указанных компонентов кризиса не мог спровоцировать саму войну. Необходимо было трагическое стечение обстоятельств в одном из самых взрывоопасных регионов, способное вызвать потрясение всего имперского здания. Таковым пунктом стала Богемия — ахиллесова пята всей Империи и наследственных земель Габсбургов.

В Богемии столкнулись прежде всего острые религиозные противоречия: с одной стороны, консолидированные силы протестантов в лице объединенных одной формулой веры «богемских братьев», утраквистов и лютеран, с другой — католиков, энергия которых возросла по мере поддержки со стороны младшей линии Габсбургов, воссевшей в Богемии с 1617 г. в лице Фердинанда Штирийского.

То, что Фердинанд был одним из самых последовательных защитников католического дела в Империи, не подлежит сомнению, то, что он стремился резко радикализировать силы католицизма в своих наследственных владениях, кажется очевидным. Но при этом не следует сбрасывать со счетов и крайности протестантской партии. Свыше 200 выпускников кальвинистских европейских центров в начале века были выходцами из Богемии. Многие из них стали впоследствии активными деятелями событий 1618 г. Многие участники чешского восстания были вскормлены в стенах Йенского и Альтдорфского университетов, всегда считавшихся ультрарадикальными в ряду лютеранских академий Германии. Фердинанд, жаловавшийся в 1622 г. на то, что кальвинистские школы воспитали мятежников в его землях, в общем был не далек от истины. Впрочем, он и сам приложил немало усилий к ссоре с сословиями: из 10 членов правительственного совета в 1618 г. протестантами оставались лишь трое. Распоряжение наместников Фердинанда о сносе и закрытии двух протестантских церквей в Богемии (Браунау и Клостерграб) было безукоризненно точным выполнением имперских предписаний Аугсбургского религиозного мира. Как законный государь Богемии Фердинанд имел право на определение конфессии для своих подданных. Однако этот имперский закон вступал в противоречие с «грамотой величества» 1609 г.

Столкновение двух норм создавало безвыходную ситуацию, и события 23 мая 1618 г. стали ее естественным следствием. Не контрреформационные амбиции Фердинанда, но уязвимость собственно богемского вопроса лежали в основе взрыва 1618 г. Случись подобные инциденты с закрытием церквей или даже с расправой над правительственными чиновниками в каком-либо другом центре Империи, движение можно было бы, вероятно, погасить. Большой новостью все эти инциденты со времен Аугсбургского мира не были. Юлих-Бергский кризис, в конце концов успешно разрешенный, свидетельствовал о возможностях мирного исхода.

То, что война вспыхнула в 1618 г., было делом случая, но отнюдь не было случайностью ее возникновение в Богемии. Ситуация, сложившаяся там, была слишком взрывоопасна, она неизбежно затрагивала обще-имперские структуры.

Пражское восстание 23 мая 1618 г. стало началом войны. Вся полнота власти в мятежной Богемии перешла в руки тридцати директоров («богемская директория»). Ключевой фигурой среди прочих сделался граф Генрих Матфей Турн. Были организованы касса и армия. Историки долго спорили вокруг программ восстания. Радикальные элементы с самого начала преобладали в организации восставших сил, и, видимо, желание мятежников устроить у себя в Богемии некое подобие нидерландского сословного республиканизма не стоит считать слишком иллюзорным.

Восстание сотрясло имперские структуры в целом. Для обеих сторон — и для короны, и для мятежников — логика событий выступала в амбивалентном значении. Противостоя Фердинанду в его же собственных наследственных землях, мятежники не располагали достаточными силами принудить короля к капитуляции. Исследования последних лет позволяют констатировать военную слабость восстания. Даже несмотря на весенние успехи Турна в 1619 г. в северной Австрии и под Веной, дело восставших рисовалось с самого начала в неутешительном свете. То, что в конечном счете мятежники смогли продержаться до 1620 г., объяснялось не военными ресурсами конфедерации, а военной слабостью Фердинанда. Отсутствие больших перспектив на поле Марса понуждало восставших к лихорадочному поиску кандидатов на вакантную с весны 1619 г. богемскую корону. Но обретая подспорье в лице иноземного кандидата, восставшие обрывали все нити компромисса: низложение Фердинанда резко обостряло противостояние с короной, вынося его за рамки правового поля Империи. Поиски реальных претендентов в то же время расширяли имперскую значимость конфликта. Уния во главе с Фридрихом Пфальцским сделалась единственным и главным союзником мятежников. Фридрих V в