Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648 - [122]

Пользуясь моментом, когда испанские войска выступили в землях герцогства естественными союзниками Габсбургов, играя на факте попрания Испанией имперского суверенитета и на религиозных чувствах, Пфальц добился относительного сближения трех главных претендентов в борьбе с католической стороной: Пфальц-Нойбурга, Пфальц-Цвейбрюккена и Бранденбурга. На севере стояли нидерландские войска Морица Нассау-Оранского, выбившие испанцев из графства Линген и ставшие теперь главной надеждой протестантов-радикалов. Положение постепенно стабилизировалось, но границы Империи на северо-западе оказались открытыми, а внутреннее спокойствие — надолго нарушенным.

Крупным успехом Гейдельберга, бесспорно, были решения рейхстага 1603 г. На нем курфюршеским представителям удалось добиться имперского подтверждения завещания Фридриха, передававшего по причине тяжелой болезни свои правительственные функции регентскому совету при малолетнем наследнике (будущем Фридрихе V), что одновременно означало и косвенное признание реформатского вероисповедания гейдельбергских властителей. В последующие годы Христиан Ангальтский вошел в доверие к Рудольфу II и, пользуясь раздорами в его семье, смог до некоторой степени играть роль неофициального политического советника короны. Тотчас после роспуска рейхстага в мае 1608 г. начались интенсивные переговоры пфальцских дипломатов с представителями ведущих протестантских княжеств Империи на предмет образования возможно более широкого военно-религиозного альянса.

Наряду с Пфальцем усилилась роль Бранденбурга, особенно после перехода курфюршеского престола к Иоганну Сигизмунду в 1608 г. Тесно связанный с кальвинистами Империи и сам тайно перешедший в 1606 г. в кальвинизм, курфюрст превратился в важнейшего партнера Пфальца на имперской арене. Если Гейдельберг стремился контролировать ситуацию на западе Империи, в кругу своих старых сателлитов, то Бранденбург пытался стать ударной силой протестантизма на севере. Наметилась координированная работа обоих княжеств на рейхстагах. Бранденбургские уполномоченные поддержали инициативу Пфальца весной 1608 г. и покинули регенсбургский рейхстаг, обеспечив его провал.

Католический лагерь также получил к началу XVII в. крупных лидеров. На юге Империи общепризнанным патроном католицизма была бесспорно Бавария. В лице герцога Максимилиана I (1598–1651) мы встречаемся с властителем, стремившимся самым энергичным образом поднять роль собственного Дома и церкви. Первые годы его правления были посвящены преимущественно решению внутренних, главным образом финансовых вопросов, и это обстоятельство в какой-то мере сдерживало общеимперские амбиции герцога. Однако уже в первом десятилетии нового века становилось ясным желание Виттельсбахов не только ограничиться сохранением достигнутой конфессиональной монолитности собственных владений, но и добиться более широких общеимперских гарантий для католических земель. Если Пфальц выступал главным протагонистом протестантских интересов, то Бавария приняла на себя роль главного защитника католической партии. Подобная поляризация стала особенно заметна на рейхстагах. Последние сословные ассамблеи Рудольфа II прошли под знаком все более растущего давления Баварии. К тому же династический конфликт в Доме Габсбургов, вредивший репутации короны, позволило баварской стороне выступить в роли главного хранителя интересов католических сословий. Авторитет Мюнхена во многом подкреплялся солидными территориальными ресурсами. К 1606–1608 гг. в Баварии под руководством герцога завершилась перестройка финансовой системы и военной организации. Максимилиан располагал крупным денежным фондом и обученной по испанскому образцу профессиональной армией, что в будущем превращало Мюнхен в главную цитадель — не только политическую, но и военную — католической партии. Курс Максимилиана не предполагал открытого ревизионизма Аугсбургской системы, самого герцога едва ли можно назвать главным разрушителем имперского мира. Глубоко религиозная натура, воспитанный в духе почтения к имперским ценностям, герцог, однако, считал возможным добиваться буквального исполнения Аугсбургских решений и в случаях, явно противоречивших букве 1555 г., он настаивал на самых решительных действиях. Этим объясняются постоянные требования баварских представителей защищать принцип «духовной оговорки» и пресекать агрессивные поползновения протестантов. Именно подобным образом Максимилиан повел себя в вопросе с Донаувертом. В 1606 г. он потребовал имперской опалы над городом и принял на себя организацию имперской экзекуции. Сила обстоятельств побуждала Максимилиана следовать в русле католического радикализма.

Заметные перемены наблюдались и в правящем имперском Доме. Если и Рудольф, и сменивший его в 1612 г. на престоле Матфей в общем пребывали в лоне достаточно традиционных воззрений на важность сохранения мира (к тому же долгие годы смут учили венценосцев терпению и компромиссу), то представители младшей линии правящего Дома выражали иные, более радикальные воззрения. Речь идет прежде всего о наследнике