Германия на заре фашизма - [4]

Тем не менее вскоре после начала Первой мировой войны в 1914 году Гинденбург был назначен командующим армией в Восточной Пруссии. Назначение, правда, состоялось только после того, как был выбран начальник штаба – генерал-майор Эрих фон Людендорф и было призвано обеспечить этого способного, но своевольного и очень темпераментного офицера номинальным руководителем, который не станет вмешиваться в принимаемые решения.

Подобный стиль их сотрудничества задал тон всем их последующим взаимоотношениям. На протяжении всей войны Людендорф был инициатором совместных планов и политических решений, а Гинденбург, как он сам писал в своих мемуарах, считал своей первоочерёдной задачей позволить и, если надо, обеспечить Людендорфу столько свободы, сколько необходимо для осуществления успешного планирования. Но Гинденбург не был только номинальным главой, его функция не была чисто представительской. Сильное влияние его личности придавало этому тандему особый характер. Спокойствие, самообладание Гинденбурга было противовесом порывистости Людендорфа, сдерживало его, заставляло остепениться[4]. Примиренческие методы Гинденбурга также неоднократно помогали ослабить напряжённую обстановку, создаваемую высокомерной властностью Людендорфа в штабе.

Очень скоро влияние личности Гинденбурга начало распространяться и на людей, не находящихся под его непосредственным командованием. По прошествии нескольких дней после победы в августе 1914 года над русскими под Танненбергом он стал национальным героем, его имя с благоговением произносили в каждом доме. Нация, в ужасе ожидавшая нашествия русских, возликовала, получив известие о сокрушительном поражении, которое потерпела царская армия. Гинденбурга превозносили как блестящего стратега, великого генерала, обладающего всеми качествами истинного лидера, – эту веру официальная пропаганда тщательно культивировала, чтобы отвлечь внимание общественности от трудностей на Западном фронте. Вскоре нация увидела в этом человеке больше чем просто успешного военного лидера. В умах людей Гинденбург стал символом государственной мощи и гарантом победы. Он вселял уверенность, столь необходимую в кризисной ситуации, которую не мог дать никто другой. Массивная фигура, спокойная сдержанность создавали впечатление непоколебимой уверенности и непререкаемого авторитета. Это ощущали все без исключения. Народу Гинденбург представлялся скалой, надёжной и не подвластной разрушительным воздействиям, которую не сможет одолеть никакой враг.

В то время как создание «мифа о Гинденбурге» определённо давало большие психологические преимущества в плане влияния на массы, оно, с другой стороны, несколько усложняло положение на высшем уровне. Разделяя радость нации по поводу победы под Танненбергом, кайзер воздал Гинденбургу должные почести и присвоил ему звание генерал-полковника, а затем произвёл и в фельдмаршалы. Но переменчивый, импульсивный монарх никогда не испытывал настоящей симпатии к этому неторопливому пожилому человеку; его раздражало, что Гинденбург быстро приобретает популярность, постепенно затмевающую его собственную. С течением времени проблема взаимоотношений между Гинденбургом и кайзером обострялась. Между тем положение на фронтах месяц за месяцем ухудшалось, и постепенно сформировалось убеждение, что именно победителю при Танненберге следует доверить Верховное командование вооружёнными силами Германии. Растерянная и предчувствующая катастрофу страна поверила, что только Гинденбург и Людендорф сумеют дать ей победу, которая ускользнула от кайзера и его начальника штаба генерала Эриха фон Фалькенгайна. Император сколько мог сопротивлялся желанию нации. Он считал, что профессиональные качества Фалькенгайна выше, чем у тандема Гинденбург-Людендорф. Кроме того, он чувствовал, что, доверив Верховное командование этим людям, он сдаст свои позиции и нанесёт ущерб собственному положению. Он опасался, что в конце концов окажется оттеснённым на задний план и станет лишь номинальным главой государства. Однако события заставили его поторопиться. После серии тяжёлых поражений на Западном и Восточном фронтах, последовавших весной 1916 года, настойчивые требования немедленно назначить Гинденбурга Верховным главнокомандующим немецкой армии стало невозможно игнорировать.

На огромную популярность Гинденбурга указывает и тот факт, что среди наиболее активных его сторонников были люди, желавшие, чтобы он сменил Фалькенгайна, вовсе не потому, что его лидерство могло бы обеспечить победу. Они понимали, что победа недостижима, и считали, что только он способен донести этот прискорбный факт до сознания нации, не ввергнув её в пучину революции. Канцлер Бетман-Гольвег и другие правительственные лидеры рейха и отдельных германских земель пришли к выводу, что война не может быть выиграна военными средствами (в мимолётный момент слабости Гинденбург и сам высказал это мнение Бетману). Однако, с другой стороны, достигнутый путём переговоров мир вполне мог (и даже должен был) не оправдать возлагаемых на него надежд. Приемлемые для страны условия могли быть достигнуты только с Гинденбургом в роли Верховного главнокомандующего, его авторитет мог обеспечить наилучшее решение из всех возможных. Эрцбергер, один из лидеров католической партии «Центра», пытаясь довести до сознания кайзера необходимость назначения Гинденбурга, дошёл до того, что сообщил одному из монарших помощников следующее: с Гинденбургом на посту Фалькенгайна кайзер может себе позволить проиграть войну, поскольку назначение фельдмаршала означало бы, что он сделал всё возможное. Проигрыш войны без Гинденбурга будет означать конец династии.