Германия и Еврейская Проблема - [17]

Нет ничего удивительного, что предположительно лирическая поэма данного автора (Caprichos, 1921) является просто собранием отвратительной сексуальной гнусности.

Следующий автор — Георг Херман (George Hermann) представляет нечто совсем другое. В его политическом дневнике, озаглавленном “Randbemerkungen” («Записки на полях». 1919) он представляет вероисповедание слабого, опустившегося человека, лишенного всякой морали и внутренней опоры.

«Как еврей, я принадлежу к расе, которая слишком стара, чтобы быть оболваненной массовым внушением. Такие слова как Нация, Родина, Долг, Война и Государство для меня лишены всякого цвета и запаха».

Космополитическая, интернациональная ментальность еврейского народа отражается в следующем признании:

«Независимо на каком языке говорю, я чувствую себя дома в любой стране мира, где есть прекрасные женщины, цветы и искусство, хорошая литература, шахматы, приятное цивилизованное общество, и где хороший климат и привлекательные пейзажи».

Тем не менее Херман признаёт, что еврейская раса несёт ответственность за распространение негативизма и нигилизма по отношению к обществу и государству. Херман объявляет:

«Еврейское отрицание национальной идеологии государства, в котором он находится, это принципиальный источник еврейского эволюционного развития и внутренних качеств еврейства».

— Прекрасное определение паразитизма.

Суть пропаганды Хермана во время войны была очень проста — это была широкая пропаганда трусости.

«Пять минут трусости гораздо лучше, чем быть мёртвым».

Разнообразие приспособленчества и хамелеонских качеств детей Израиля были разработаны до самого совершенства еврейским автором Куртом Тучольским. (Kurt Tucholsky). Этот исключительно продуктивный автор с прекрасным писательским талантом имел аж четыре псевдонима, которыми он пользовался по очереди. Кроме своего собственного имени он ещё подписывался как Петер Пантер (Peter Panter), Каспар Хаузер (Kaspar Hauser) и Теобальд Тигер (Theobald Tiger), а кроме этого, все евреи имеют ещё настоящее, чисто еврейское имя для домашнего пользования. Много важных ежедневных газет и журналов регулярно печатали его статьи. Он был одним из самых растиражированных авторов нашего времени. К сожалению, он использовал весь свой талант на деструктивный критицизм против своей страны. Для него ничего не было свято, и он открыто издевался над дорогими идеалами нашей нации. Он метал свой жалящий сарказм и ядовитую насмешку в самые дорогие религиозные и национальные чувства. После развала государства в 1918 году, Тучольский, который сам никогда не принимал участия в войне, изгалялся и надругался над нашей армией в бесчисленных тирадах, особенно целя в офицеров.

Подобно своему еврейскому коллеге Лессингу, он высмеивал заслуженного фельдмаршала фон Гинденбурга и публично назвал его «национальным героем, каковые рисуются на пивных бутылках». Тучольский не боялся быть обвинённым в государственной измене. В своей книге: «Германия, Германия превыше всего». (1929), полностью посвящённой развалу нашей нации и государства, он цинично изрыгает: «Что эти судьи называют Государственной Изменой, нас мало волнует, и, наоборот, со всех сторон положительно в наших глазах».

Своё кредо Тучольский провозглашает как полное освобождение от всякой моральной дисциплины: «Человек имеет две ноги и два убеждения: одно во времена его процветания, и совершенно другое во время его нужды».

В конце концов, Тучольский связался с самой чёрной порнографией и совместно с вышеупомянутым Теодором Вольффом был одним из главных противников Закона о защите несовершеннолетних от растлительной литературы и кино — «растлении».

Театр

Для того чтобы осветить быструю оккупацию всего немецкого театра евреями достаточно отослать читателя к книге еврейского автора Арнольда Цвейга «Евреи на немецкой сцене» (“Juden auf der Deutschen Buhne”). С несравненной искренностью Арнольд Цвейг описывает как работа бухгалтера, театрального директора, театрального агента, сценического руководителя, режиссера, актера, критика, поэта и драматурга были узурпированы евреями. Цвейг рассказывает: «Они пришли Бог его знает откуда с карманами полными денег…». Это тот тип еврея, который как и взяточник Каценеленбоген, русский еврей Канн, и два брата Роттер пробовали себя в сценической области, деградируя театр, институт первоначально предназначенный для высокого искусства, до источника обыкновенной выгоды. А как можно сделать деньги в искусстве? — Только потрафляя самым низменным, плотским и скотским желаниям толпы. С тех пор, как пришли евреи, мы не видим высокого искусства нигде и ни в чём. Цвейг описывает еврейских агентов как работорговцев, от них зависят все роли. Они их продают, если они их не продают, то значит они руководствуются своими высшими еврейскими интересами.

Цвейг говорит:

«Международные связи между различными театральными агентствами — это прямой результат взаимоотношений современного восточно-европейского еврейства. Нет ни одного актёра, который бы не испытал бесконечного унижения и оскорблений на этом рабском рынке в «высокой» сфере искусства. Многие агентства практикуют метод прямого вымогательства и шантажа…».