Герман Геринг — маршал рейха - [125]

Рейхсмаршал Геринг».

— Геринг затеял измену! — снова закричал Борман. — Он уже посылает телеграммы членам правительства и извещает их о своем намерении на основании будто бы имеющихся у него полномочий сегодня в полночь занять ваше место, мой фюрер!

На этот раз Борман добился своего. Гитлер немедленно лишил Геринга его права преемственности и обвинил его в предательстве национал-социализма и фюрера — текст соответствующей ответной телеграммы Герингу поторопился подготовить Борман. Послание заканчивалось словами фюрера, что он воздержится от принятия каких-либо дальнейших мер, если Геринг уйдет в отставку со всех постов по состоянию здоровья.

«Борману наконец удалось вывести Гитлера из состояния апатии, — пишет Шпеер, который наблюдал эту ситуацию вблизи. — Последовал приступ дикой ярости, в которой нашли выражение горечь поражения, собственное бессилие, жалость к себе и отчаяние. С налившимся кровью лицом и вытаращенными, готовыми вылезти из орбит глазами Гитлер, не обращая внимания на присутствующих, страшно кричал: „Я давно об этом знал! Я знал, что Геринг совершенно разложился! Он развалил наши военно-воздушные силы! Он открыто брал взятки! Это из-за него в нашем государстве расцвела коррупция! Ко всему прочему, он уже долгие годы не может обойтись без морфия! Я давно, давно все это знаю!“

Гитлер успокоился на удивление быстро и снова впал в состояние прострации.

— A-а, мне все равно, — потухшим голосом произнес он. — Пусть Геринг ведет переговоры о капитуляции. Так как война проиграна, не имеет значения, кто именно этим займется».

Дальше политическая ситуация в Германии развивалась подобно сюжету плохого фильма. В Оберзальцберге Геринг, Колдер и Булер, которые не знали, что происходит в Берлине и что фюрер лишил Геринга его полномочий, уединились в его кабинете, занявшись составлением официального послания, которое они планировали направить генералу Эйзенхауэру, главнокомандующему объединенными силами союзников, Уинстону Черчиллю и президенту Трумэну. Одно послание, в котором рейхсмаршал просил Эйзенхауэра о встрече, чтобы обсудить «почетную капитуляцию» германских войск, они уже набросали. Внизу, у подножия горы, ожидал легкий самолет, готовый отвезти Геринга на место встречи с союзниками. В то же время он написал воззвание к вермахту, напыщенно призывая немцев продолжать борьбу, но это была просто хитрость, как объяснил Геринг с ухмылкой, чтобы провести русских и скрыть от них тот факт, что он ищет мира.

Генерал Коллер еще никогда не видел своего шефа таким оживленным. «Было ощущение, как будто он вновь родился», — написал он впоследствии. Геринг был полон планов и новых идей. В какой-то момент зашла Эмма, чтобы подать им чай или бутерброды с пивом, и передала ему список грузовиков, груженных его ценностями, которые прибыли из Каринхалле. Оказалось, что четыре грузовика, перевозивших самые любимые произведения искусства Геринга, потерялись в Берлине. (По крайней мере, одна из этих машин попала в руки советских солдат и была отправлена в Советский Союз. Среди других картин в ней находилась «Венера» Буше. Это полотно, попав из Советского Союза в Польшу, затем в Финляндию и Швецию, обнаружилось на аукционе в Лондоне в 1973 году.) Издав стон, рейхсмаршал постарался выбросить из головы это тяжелое для него известие и вернулся к планированию дальнейших действий. Что значили несколько потерянных картин в момент, когда наконец в его руках оказалась судьба всего рейха?

А в Берлине тем временем главный злодей мелодрамы вовсю трудился над тем, чтобы разрушить все его намерения. Более того, Мартин Борман решил под самый конец устранить Геринга раз и навсегда. Когда Гитлер велел ему послать телеграмму Герингу, он позаботился отправить два послания. Первое было от имени фюрера и извещало:

«Указ от 29.06.41 аннулирован моим специальным распоряжением. Свобода моих действий не вызывает сомнений. Запрещаю вам предпринимать в этом направлении любые шаги».

Второе Борман отправил по собственной инициативе двум старшим командирам частей СС, стоявших в районе Оберзальцберга, Франку и фон Бредову с приказом немедленно арестовать Геринга по обвинению в государственной измене. На случай их возможных колебаний Борман добавил: «Вы отвечаете за его исполнение собственными жизнями».

То, что Геринг не имел намерения совершать государственную измену или поступать вопреки желаниям Гитлера, доказывает тот факт, что, как только телеграмма фюрера оказалась у него в руках, он сразу прекратил составление планов дальнейших действий и отправил ответную телеграмму Гитлеру с просьбой освободить его от всех занимаемых постов в связи с «тяжелым сердечным заболеванием», а также телеграммы Риббентропу и Геббельсу с Кейтелем, с которыми тоже успел связаться, такого содержания:

«Фюрер информировал меня, что он по-прежнему дееспособен. Аннулирующая телеграмма сегодня в полдень. Хайль Гитлер. Герман Геринг».

Но к этому времени эсэсовцы уже окружили его дом и изолировали его и его семью от других обитателей Берхтесгадена и от остального мира. Когда появившиеся вскоре Франк и фон Бредов объявили, что должны поместить его под арест, он просто отказался поверить в серьезность происходящего.