Герцог Борджиа н-ской губернии - [28]

– Все эта так, – отозвалась Вершинина, которая внимательно прислушивалась к его замечаниям, – но что-то в нем меня насторожило. Не так себя ведет человек, уверенный в своей невиновности. Хотя, – она пожала плечами, – может быть, ты и прав, а я стала слишком мнительной.

На этот раз настала очередь призадуматься Алискеру.

– Если вы так считаете, то наверное, в этом что-то есть. У вас больше опыта.

– Ты намекаешь, что я уже старая? – с улыбкой заметила Валандра, которой вспомнилась мысль, недавно пришедшая ей в голову.

– Ну что вы, Валентина Андреевна, я совсем другое имел в виду, – начал оправдываться смутившийся Мамедов.

– Да ладно, я пошутила.

С едой было покончено, и Вершинина закурила.

– Ну что? Ты готов снова поехать в Курдюмское?

– Конечно! Прямо сейчас и поеду.

– Там, наверное, все только об этом теперь и говорят, – предположила Валандра.

– Еще бы! Мы когда уезжали, народ уже начал кипишиться. Одно слово – деревня.

– Да, в деревне очень трудно что-либо утаить.

Вершинина вернулась в свой кабинет. Приближался полдень – время встречи с Головиновым. Валандра поймала себя на мысли, что ждет этого момента с немалым волнением. Она освежила макияж, поправила прическу, критически оглядела свой костюм. Все как будто было нормально. Даже более чем. Недаром все мужчины в «Кайзере» сегодня, словно сговорившись, не переставали оглядываться ей вслед и смотреть на нее с плотоядными минами.

Звонок раздался ровно без четверти два.

– Валентина Андреевна? Это Головинов вас беспокоит, – услышала она его бархатистый голос.

– Здравствуйте, – приветливо отозвалась Вершинина.

– Я взял на себя смелость заказать столик в кафе, – произнес он.

– Не стоило, я смогу уделить вам всего несколько минут, – ответила Валандра.

– Вы так заняты? – в голосе Головинова послышалось разочарование.

– А вы разве нет? Сегодня рабочий день, или я ошибаюсь.

– Да. Я просто не учел, что у вас, в отличие от меня, нормированный график. Я сам себе хозяин – могу уйти и прийти, когда вздумается.

– В этом и заключается преимущества должности начальника, – засмеялась Валандра.

– А разве у вас не должность начальника?

– У меня другая специфика работы, и мне приходится напрягаться не меньше, чем моим подчиненным, а даже больше.

– Вы намекаете, что я злоупотребляю трудом наших младших научных сотрудников?

– Я не могу на это намекать, поскольку с трудом представляю себе, из чего складывается ваш рабочий день.

– А вы хотите это узнать, Валентина Андреевна? Я с большим удовольствием ознакомлю вас, только дайте мне такую возможность.

– В другой раз. А сегодня я слишком занята.

– Вы меня очень разочаровали, – протянул Головинов, – я так надеялся увидеть вас сегодня.

– Придется отложить нашу встречу. Да и потом, следствие практически не продвинулось ни на шаг, а значит, я не смогу сообщить вам ничего интересного.

– Это тоже огорчительно, но первое расстроило меня гораздо сильнее. Я хочу насладиться общением с вами, а вы так жестоко лишаете меня этой возможности. В виде компенсации и в качестве утешения я прошу вас немедленно назначить день и час нашего следующего свидания.

Вершинина от души рассмеялась.

– К сожалению, и тут не смогу вам помочь, так как я не властна над своим временем. Позванивайте мне периодически, может быть, мне удастся выкроить время.

* * *

Я положила трубку и посмотрела на свое отражение в зеркале, словно на незнакомую женщину. В голове вертелся вопрос: «Что я только что натворила? Я же собиралась встретиться с Головиновым. Так почему я так повела себя?» Начав вспоминать все подробности нашего разговора с самой первой фразы, я поняла, что заставило меня так кардинально изменить намерения. Я терпеть не могу, когда мужчины пытаются форсировать события. А Головинов именно это и сделал. Он заказал столик, не известив меня заранее. Этого я не люблю. Такая уверенность в себе показалась мне чрезмерной. Вот и захотелось маленько поубавить спеси. Головинов все также интриговал и привлекал меня, но небольшой карантинчик объявить ему было нужно. Чтобы в следующий раз он больше не предпринимал действий, демонстрирующих его излишнюю самонадеянность.

«Тогда какого лешего я так вырядилась?» – спросила я себя, оглядывая свой черный костюм, в котором в пору было появиться на премьере в Большом. Но потом подумала, что легкая встряска никогда не помешает. Полезно напоминать и себе, и коллегам, и подчиненным, что я не просто начальник службы безопасности, которую за спиной кличут Валандрой, но еще и женщина, не обделенная природой.

«Ну что ж, – сказала я себе, раз не получилось сходить на свидание, вернусь-ка я к своим баранам».

Я достала из выдвижного ящика фотографию убитой девушки. Теперь, зная некоторые факты о ее прошлом, я могла составить себе более или менее ясное представление о ней, как о личности. У меня не было сомнений, что Света была склонна к некоторому авантюризму. Да и моральные устои погибшей оставляли желать лучшего. Я вглядывалась в ее красивое, с идеально правильно вырисованными чертами, лицо и пыталась проникнуть за эту привлекательную маску. Похоже, Сергеева представляла собой типичный образчик красавицы с душой чудовища – не такое уж редкое явление, насколько я могла судить из своего, как верно заметил Мамедов, богатого жизненного опыта. Взгляд больших темных глаз, опущенных длинными, загнутыми к верху ресницами, был, пожалуй чересчур смелым, даже дерзким. Да и то, как она складывала свои пухлые чувственные губы, говорило о ее несколько презрительном отношении ко всему и вся. Бесспорно, Свете было свойственно высокомерие. Но при этом человек, мало-мальски знакомый с физиогномикой, к коим я себя имею основания причислять, сразу определил бы в ней признаки плебейского происхождения. Если начать изучать черты ее лица придирчиво, то можно заметить, что они были, пожалуй, слишком крупноватыми, даже несколько грубоватыми. Фотограф-профессионал сумел сгладить такое впечатление, но, тем не менее, оно у меня создавалось.