Герцог Бекингем - [20]
Настали прекрасные дни, и замок Уэнстед превратился в арену увеселений, скрепивших отныне нерушимую дружбу между Стини и тем, кого король все еще называл «малышом Карлом» (Baby Charles), несмотря на то, что принцу исполнилось уже 18 лет (это позволяет составить вполне определенное представление о том, каково было мнение отца о наследном принце). Незадолго до этого Карл чем-то рассердил короля и обратился к Бекингему: «Я прошу Вас передать мое покорнейшее почтение Его Величеству и сказать ему, что я весьма раскаиваюсь в том, что противился его воле. Никто не знает меня лучше Вас…»>>{59} Понятно, что Яков сразу же простил сына, и именно в честь этого примирения Бекингем устроил в своем замке праздник, известный под названием «Празднество Принца» или «Празднество дружбы». Во время пиршества король произнес тост во славу семейства Вильерсов: «Пусть все знают, что я имею намерение вознести маркиза Бекингема и его семью на вершину славы в нашем королевстве. Я надеюсь, что мои наследники станут поступать таким же образом»>>{60}. Даже учитывая возбуждение Якова под конец банкета, нельзя не отметить, что подобные слова редко можно услышать из уст монарха.
А 8 июля мать фаворита, как мы уже упоминали выше, получила почетное, но незаслуженное право именоваться графиней Бекингем.
Одновременно с титулами на головы маркиза и его семейства сыпались материальные блага. Когда Джордж стал фаворитом, он получил в подарок земли стоимостью 24 тысячи фунтов стерлингов, причем у него достало деликатности отказаться от поместья Шерборн, конфискованного у бывшего фаворита Елизаветы I Уолтера Рэли>>{61}. В 1617 году Джорджу был пожалован ежегодный доход в 15 тысяч фунтов стерлингов. Вскоре он получил право на откуп таможенных налогов в Ирландии, что приносило ему ежегодно две- три тысячи фунтов. Уэнстед был резиденцией, достойной человека его ранга: там можно было принимать придворных и друзей. Позже он приобрел поместье Ньюхолл, также расположенное в Эссексе, – это место стало его любимым домом, куда – весьма редко! – король позволял ему удаляться на несколько дней. В Лондоне Бекингем жил в Уоллингфорд-Хаузе (Wallingford House), купленном у кого-то из родственников Говарда. Там он жил до тех пор, пока не перебрался в роскошный Йорк-Хауз (York House), который ему был вынужден уступить канцлер Бэкон. Джордж превратился в одного из богатейших вельмож королевства, как ему и обещал король Яков.
Блестящий взлет Джорджа Вильерса к вершинам власти не мог не иметь последствий для английской политики. Мы помним, что его появление при дворе было организовано архиепископом Эбботом и некоторыми вельможами, которые хотели противостоять влиянию Роберта Карра (Сомерсета) и клана Говардов, чьим орудием был последний. Говарды являлись сторонниками союза с Испанией и смягчения законов против католиков. Логично было бы предположить, что новый фаворит Вильерс станет сторонником политики протестантов и антииспанского направления. Эббот и, в меньшей степени, Бэкон действительно подталкивали его к этому. Однако для того, чтобы занять подобную позицию, надо было игнорировать личные предпочтения короля, а молодой Джордж – судя по всему, весьма равнодушный и покладистый во всем, что касалось подобных вопросов, – был слишком умен, чтобы вызвать недовольство своего «дорогого папы и крестного», выступая против линии, которой тот придерживался с момента вступления на престол.
В описываемое нами время Яков I был более чем когда- либо увлечен идеей союза с Испанией. С 1613 года послом испанского короля в Лондоне являлся блестящий молодой дипломат дон Диего Сармьенто де Акунья, получивший в 1617 году титул графа Гондомара. Его влияние при дворе Якова удивительным образом постоянно возрастало. В характере Гондомара сочетались самые разные черты: светскость, образованность, умение льстить, когда это нужно, и навязывать свою волю, когда это возможно, а также мастерство в плетении интриг. Он располагал большими деньгами, которые Испания посылала ему для подкупа нужных людей и вербовки агентов на всех ступенях английской социальной лестницы. Короче говоря, он был типичным образцом дипломата-шпиона. Гондомару очень быстро удалось войти в ближайшее окружение Якова Стюарта, который ценил его как веселого собеседника, любителя пикантных анекдотов, при этом склонного к богословским дискуссиям не меньше, чем к сальным шуточкам. Испанского посла часто видели на королевской охоте, во время прогулок Его Величества, в узком кругу на королевских приватных вечеринках. Это вызвало беспокойство придворной антииспанской партии.
И не зря: скрываясь под личиной светского льва, Гондомар проводил вполне конкретную политику, от успеха которой зависели его честь и карьера. Его целью было женить принца Карла, будущего английского короля, на испанской инфанте и вернуть Англию в лоно католической церкви. Яков I пока не был готов заходить так далеко, однако Гондомар умел подбираться к цели постепенно. «Я – неплохой посредник и даже сводник», – заявил он однажды королю, на что тот, смеясь, ответил: «Испытайте свое искусство на моем сыне; думаю, у вас получится»
