Гербарий из преступлений - [2]

Щукин усмехнулся. Не убили. Но стреляли. Действительно, зачем?

– Ну, есть несколько человек, которых я выгнал с работы, – продолжал вспоминать Валентин, закуривая следующую сигарету. – Их считать врагами?

– Вам видней, – пожал плечами Щукин, глядя под ноги. Потерпевшему могло показаться, что следователю глубоко безразличны недавние выстрелы в гараже, но это не так. Щукин обдумывал вопросы, с помощью которых выстроится версия.

– Бред, – тряхнул головой Валентин. – Вы считаете, пьяница способен прийти сюда и стрелять? Руки тряслись после похмелья, поэтому не попал в меня? А где же пьяница взял пистолет? Выгнал-то я как раз любителей выпить на рабочем месте. Нет, это… этому названия нет.

Он помолчал, глубоко затягиваясь сигаретой, которую докурил до фильтра. Гася ее, Валентин мысленно вернулся на два часа назад:

– Знаете, я только помню, что он… он не торопился. Понимаете? Не суетился, а спокойно, хладнокровно стрелял. Суетился я. И метался по гаражу. А он был спокоен! Я вжимаюсь в стену, а он выбирает место, откуда ему удобней стрелять, поднимает руку, целится и…

– Скажите, Валентин, вам угрожали по телефону, письма присылали: мол, не делай то-то и то-то?

– Нет.

– С женщинами как у вас?

Самойлов поднял на Щукина непонимающие глаза.

– Я имею в виду, не мог к вам прийти оскорбленный муж?

– Я пять лет не интересуюсь женщинами, а замужними никогда не интересовался. У меня жена-красавица, я люблю ее, есть маленькая дочь, забот без того хватает.

Валентин говорил с долей возмущения. Следовательно, версия отпадает. Но это не значит, что женщины им не интересуются. А если отвергнутая женщина решила отомстить таким странным способом? Переоделась в мужскую одежду, стреляла, получая удовольствие, когда Валентин от страха метался по гаражу. Почему он уверен, что это был мужчина?

– Где ваша жена? – спросил Щукин. – Почему она не прибежала на выстрелы?

– Уехала присмотреть новые материалы, через день вернется. Она экономист, помогает мне, ведет бухгалтерию. Мы планируем строить дома за свой счет, потом продавать их. Сейчас много интересных проектов частных усадеб, это доходный бизнес.

– А дочь где?

– У тещи и тестя на даче.

– Хорошо, – остановился Щукин напротив Валентина. – А друзья? Есть среди них завистники?

– Если друзья завистники, то это уже не друзья, – пожал плечами тот. – По большому счету мне завидовать не в чем. Я пашу как вол. Да, на жизнь хватает, но не на излишества. У моих друзей уровень примерно такой же. Хотя есть, конечно, и более состоятельные люди.

– Вы заметили рост стрелявшего?

– Представляете, в каком я был состоянии? – Самойлов в сердцах ударил себя по коленям. Если бы он понимал, что произошло, или хотя бы догадывался о причинах! Но он не понимал, поэтому нервничал не меньше, чем когда видел руку с пистолетом и слышал выстрелы. Через минуту он снова заговорил, понизив голос: – Мне он показался огромным, до потолка. Вообще-то я не из трусливых, честное слово. Просто это произошло так внезапно… и так быстро… Я ничего не видел, кроме черной фигуры. Даже пистолета не видел, он сливался с рукой, а с выстрелом на короткий миг вырывалось пламя… Пламя из дула я видел. Больше ничего.

– Ну что ж, «шутник» сегодня больше не придет…

– Полагаете, это была шутка? – почему-то оскорбился Самойлов.

– Я пока ничего не полагаю. Мой вам совет: выпейте водки и ложитесь отдыхать. А послезавтра прошу ко мне. До свидания.

Щукин вышел на улицу. Темно. В ночном воздухе стоял ядреный запах цветущей акации, он перемежался ароматами зелени. В этом году май относительно прохладный, зелень лезет как из рога изобилия, а обычно к июню стоит жара, солнце успевает пожечь флору. Подойдя к автомобилю, Щукин оглянулся. В глубине двора небольшой домик, ворота гаража выходят прямо на улицу, посему не возникает вопроса, как «шутник» проник в гараж, он просто вошел с улицы за въехавшей машиной.

К Щукину подбежал Гена, сообщил, что никто из соседей не хочет разговаривать ночью.

– Завтра опросишь, – бросил он в ответ, открывая дверцу авто.

– Я такого цирка даже в кино не видел, – садясь в машину, хохотнул Вадик. – На что американцы фантазеры, и то не додумались слепить боевик из семи пуль мимо цели.

– В боевиках героев поливают из автоматов и не попадают, – возразил Гена. – Но я согласен с Вадиком: стрелять, целясь с двух шагов, и не попасть… это надо быть слепым. А по всем показаниям потерпевшего стрелок был зрячим, ведь Самойлов заверяет, что он ловил его, то есть выбирал место, и стрелял точно по Валентину. Но не попадал. Может, он не собирался попадать, специально стрелял мимо?

– В таком случае в поступке стрелка нет логики, – поспешил сказать Вадик. – Зачем он тогда вообще стрелял? Не знает, что за подобные шутки заводят уголовные дела? А что вы думаете по этому поводу, Архип Лукич?

– Честно говоря, не знаю, что думать, – признался Щукин. – Дело-то мы заведем, а вот доведем ли его до конца… вопрос, конечно, интересный.

– Что тут думать, – пожал плечами Гена. – Совершено покушение на убийство.

– Покушение! – хмыкнул Вадик. – Моя бы воля, я бы квалифицировал действия стрелка как разбойное нападение.