Георгий Скорина - [125]

– Я согласен с тобой, – сказал Георгий, – и в моих предисловиях пытаюсь объяснить людям истинное значение Библии.

– А! – сказал проповедник. – Переведи мне это!

Георгий вкратце изложил по-немецки содержание предисловия к Пятикнижию.

– Мало! – воскликнул проповедник. – Здесь верные мысли, но этого мало. Почему ты не решаешься порвать с церковью и разоблачить ее преступную ложь, как это делаю я?

– Для того чтобы судить меня, – сказал Скорина серьезно, – тебе нужно знать жизнь моего народа. Я хорошо знаю ее и действую так, как почитаю более полезным. Придет время, пойду и дальше…

– Дальше! – громко повторил проповедник. – Иди дальше! Огнем и мечом надо пройти по всей земле, дабы истребить князей и господ. Они обращают в собственность рыбу в воде, птиц в воздухе, растения на земле. И после этого они имеют смелость проповедовать бедным заповедь: не укради… А сами берут себе все, что найдут, дерут шкуру с крестьянина и ремесленника. Когда же бедняк совершит малейший проступок, его отправляют на виселицу. И на все это католическая церковь вкупе с Лютером говорят «аминь»…

Мюнцер умолк. Крупные капли пота выступили на его лбу.

– Знавал я одного человека у себя на родине, – сказал Скорина, – он говорил то же, что и ты. Вы оба правы, но не во всем. Огнем и мечом пройти по земле – мыслимо ли сие? И есть ли в том надобность? Смел ты и душою чист, но подумай, сколько людей пойдут за тобой и сколько погибнет их? Смоешь ли их кровью зло с лица земли? Нет! Не настало время еще.

Георгий встал, взволнованный.

– Не кучке храбрецов суждено дать волю народам, а всему посполитому миру, в едином братстве собравшемуся. Для того и тружусь денно и нощно, чтобы народ мой пришел к знаниям и через то осмыслил задачи свои. Понял бы, кто ему брат, а кто недруг извечный. Молясь, на восток обращается наш простой человек. Оттуда и солнце светит ему… оттуда и братний голос начал уже слышаться…

Сильный стук внизу прервал его речь. Кто-то изо всей мочи колотил во входную дверь. Георгий вышел в сени. Стефан и Гинек были уже там. За дверью слышались крики и немецкие ругательства.

Георгий мигом понял, кто эти непрошеные гости и для чего они явились.

– Не открывайте двери, Стефан, пока я не скажу, – шепнул он старику и, обратившись к Гинеку, тихо спросил: – Можешь ты оказать мне услугу?

– Любую, хозяин, – ответил мальчик тоже шепотом.

– Пойдем! – Он втащил Гинека в комнату и прикрыл за собой дверь.

Мюнцер сидел у очага, по-прежнему глядя на пылающие дрова.

– Это за мной? – спросил он.

Георгий кивнул.

– Пойдешь с ним. – Он указал на мальчика. – Ты, Гинек, проводишь этого человека к Зденеку – книгопродавцу. Пусть переоденет его и на рассвете отправит за город. Скажешь, что это мой друг. Понял?

– Да, хозяин.

Мальчик сиял от гордости.

– Ступай!

Георгий задул свечу и распахнул окно.

– Прыгай, Гинек!

Мальчик легко спрыгнул вниз.

Проповедник вскочил на подоконник.

– Прощай, Франциск! – сказал он и улыбнулся своей прекрасной доброй улыбкой. – Благодарю тебя, брат мой.

Он исчез за окном, Георгий зажег свечу и вернулся в сени. Дверь трещала под неистовыми ударами.

– Откройте им, Стефан, – сказал Скорина.

Шестеро немецких ландскнехтов, вооруженных алебардами, ворвались в сени. Они были разъярены и пьяны.

– Где лютеранский поп? – заорал рыжебородый великан, видимо старший из них.

– Не знаю, кого вы ищете, почтенные господа, – ответил Георгий. – Я – владелец печатни, а это – мой рабочий. Ни он, ни я не являемся лютеранскими попами. Кроме нас двоих, в этом доме нет никого.

– Врешь! – крикнул бородач. – Он у тебя, его выследили.

Он взбежал по ступенькам в комнату Георгия. Убедившись, что комната пуста, вернулся.

– А там что у тебя? – Он показал на лесенку, ведущую в подвал.

– Моя печатня, – сказал Скорина, – но и там нет никого.

Рыжебородый сделал знак ландскнехтам, и они ринулись вниз. Георгий и Стефан последовали за ними.

Стражники принялись обыскивать помещение. Они заглядывали под столы, освещали темные углы, открывали шкафы.

У стены лежали сложенные в два ряда отпечатанные книги. Ландскнехт толкнул их сапогом. Сорвав полог, он перевернул кровать Стефана. Из-под подушки также выпало несколько книг. Одна из них, падая, раскрылась. На титульном листе была гравюра, изображавшая в профиль человека в облачении монахов августинского ордена. Это был портрет Мартина Лютера, гравированный знаменитым Лукой Кранахом в начале 1521 года. Над портретом значилось немецкое двустишие:

Пусть тело Лютера когда-нибудь истлеет,

Его христианский дух навеки уцелеет.

Рыжебородый поднял книгу и принялся разглядывать портрет. Георгий вздрогнул. Он узнал книгу, принесенную им от купца Генриха Зайца. Откуда она у Стефана?

– Эге! – произнес рыжебородый. – Кажется, я еще не совсем разучился разбирать немецкие буквы. Пусть гром разразит меня на месте, если этот монах не есть проклятый святым отцом еретик Мартин Лютер… Что скажешь ты на это, печатник?

Стефан шагнул было вперед, но Скорина задержал его.

– Возможно, – ответил он, – книги эти случайно забыты здесь незнакомым книгопродавцем. Я за него отвечать не могу.

– Все ты врешь, – сказал бородач. – Эй, солдаты! Забирайте эти чертовы книги отсюда!