Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи - [45]
Сразу после окончания стачки транспортников Стамболийский добился от царя издания указа о роспуске Народного собрания и назначении новых выборов. Премьеру нужна была полная победа Земледельческого союза, и ради достижения этой цели БЗНС направил остриё предвыборной атаки против главного своего соперника — БКП. Газета «Земеделско знаме» красочно обрисовала будущую судьбу коммунистов: «оранжевая власть» поселит их в бургасских болотах, чтобы они строили там своё коммунистическое царство. С тем же публицистическим жаром «Работнически вестник» обличал «партию сельской буржуазии», называя БЗНС «верным и свирепым стражем буржуазно-монархического режима».
Расчёт Стамболийского на победу в парламентских выборах подтвердился, и в мае 1921 года в Болгарии появилось однопартийное правительство крестьянской сословной политической организации. Однако до обещанной ссылки коммунистов в болота дело не дошло. На повестку дня выдвигались очередные задачи, связанные с конструированием новой Болгарии по программе БЗНС. Началась аграрная реформа, сопровождавшаяся изъятием излишков земли у крупных собственников и церкви («Земля тем, кто её обрабатывает!»). Вступил в силу закон о всеобщей трудовой повинности, была введена прогрессивная шкала подоходного налога, торговля зерном перешла к крупному кооперативу, произошли другие преобразования демократического характера. За два года управления правительство БЗНС провело через парламент около ста демократических законов.
Энергичная реформаторская деятельность Стамболийского не пришлась по вкусу Межсоюзнической комиссии Антанты, контролировавшей выполнение мирных соглашений. Да и болгарские политики старой школы не могли смириться с утратой руководящих кресел и с тем, что в министерских автомобилях теперь разъезжают вчерашние селянки — жёны крестьянских министров. Высшие круги общества раздражало поведение новоиспечённых министров из простонародья, в том числе и самого премьера, которому дали прозвище Крестьянский царь[25].
Парламентская фракция коммунистов, вторая по численности в Народном собрании, поддерживала реформаторскую деятельность правительства лишь частично. К примеру, коммунисты считали, что закон о поземельной трудовой собственности уводит крестьянские массы в сторону от правильного пути, является обманом. Спустя годы, когда утихнет «фракционная ревность», Димитров придёт к объективной оценке деятельности правительства БЗНС: «Заслуга Александра Стамболийского — этого истинного демократа-республиканца и смелого борца за народную правду — состоит прежде всего в том, что он первым сделал серьёзную попытку изменить антинародную внутреннюю и внешнюю политику сгруппировавшейся вокруг кобургской династии крупнокапиталистической и спекулянтской клики, направить страну по новому, демократическому пути в интересах народа, в интересах светлого будущего страны»>{49}.
Долгий путь в Россию
Весной 1920 года в ЦК БКП пришло сообщение о созыве II конгресса Коминтерна. ЦК решил направить в Москву четырёх делегатов — Басила Коларова, Христо Кабакчиева, Георгия Димитрова и Николу Максимова. Попасть из Болгарии в Советскую Россию, охваченную кольцом фронтов, можно было только рискованным морским путём. Но риск стоил того, чтобы увидеть Революцию. Книгу Басила Коларова «Большевистская Россия», где описывались преобразования, проводимые правительством Ленина, Георгий перечитал дважды[26]. Но никакая книга не заменит живых впечатлений и человеческого общения.
Отчаянный морской вояж четвёрки посланцев Болгарской компартии многократно описан мемуаристами, историками и литераторами, при этом версии разнятся — иногда существенно. Каноническая версия такова. Переправить делегатов взялся Григор Чочев, организатор нелегальной партийной базы под Варной. Он договорился с рыбаками, промышлявшими также контрабандой, о том, что они доставят болгарских делегатов в Одессу. Шаланда отвалила от причала в полдень 29 июня 1920 года. В море её ожидала другая лодка, и делегаты разделились, посчитав, что если произойдёт что-то чрезвычайное, то хотя бы двоим из четверых удастся добраться до русского берега. Коларов остался с Димитровым, Кабакчиев — с Максимовым. Предосторожность оказалась не лишней. Ночью 3 июля поднялась буря и разбросала лодки по морю, а утром румынская канонерка взяла на буксир потрёпанную посудину, в которой находились Коларов и Димитров. Третьего июля их препроводили в военную тюрьму Констанцы, где следователь не замедлил предъявить им обвинение в шпионаже.
Без вины виноватым болгарским делегатам пришлось провести в заключении двадцать дней. Однако Георгий не стал предаваться унынию. Он делал краткие карандашные записи о ходе допросов, собирал данные о состоянии румынской социал-демократии и рабочего движения, расспрашивая соседей по камере. Впоследствии на основе этих заметок он напечатал в «Работнически вестнике» цикл статей «Письма из Румынии».
В тюрьме оказалось несколько болгар из Добруджи, и путешественникам удалось упросить их переслать письмо в Софию. Димитр Благоев немедленно послал телеграмму Раковскому в Харьков. Тот обратился к народному комиссару по иностранным делам Чичерину, который предъявил румынскому правительству соответствующую ноту. В Москве взяли под стражу нескольких румынских граждан в качестве заложников. Демарш возымел действие: Коларов и Димитров возвратились на родину. Там они узнали, что другой лодке удалось достичь Одессы, откуда Кабакчиев и Максимов добрались до Москвы.
