География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи - [3]
Впрочем, его концепция наследственного таланта была глубоко ошибочной. Гениальность не передается так, как передаются голубые глаза или лысина. Не надо думать, что есть ген гениальности и гений может родиться лишь от гениев. Не изменения генофонда предопределяют взлеты и падения цивилизаций. И все же гены вносят свой вклад в творческую одаренность, хотя и очень небольшой (по оценке психологов, от 10 до 20 %).
Мифу о врожденной гениальности пришел на смену миф о том, что гениями становятся. На первый взгляд кажется: почему бы и нет? Как показало одно известное исследование, труд – залог успеха: 10 000 часов тренировок в течение десяти лет – и ты мастер. А там и гениальность не за горами. Иными словами, современная психология эмпирически подтвердила старую формулу Эдисона: гений – это 99 % пота и 1 % вдохновения.
Без сомнения, без труда ничего не выйдет. Но одного лишь труда недостаточно. Нужно что-то еще. Вот только что именно? Этот вопрос мучает меня, пока я быстро шагаю мимо викторианских особняков. Запах весны сменился легкой, но нескончаемой моросью…
Спустя несколько месяцев я попадаю в еще один университетский городок, расположенный на другой стороне земного шара. И снова вижу коробку – на сей раз с картотечными карточками. На каждой карточке – их, должно быть, тут сотни – четким и убористым почерком записано историческое событие и какой-нибудь известный человек, живший в то время. Например: «Микеланджело, великий художник итальянского Возрождения». Карточки систематизированы по датам и странам. Все очень методично, «по-гальтоновски». Однако хозяин коробки жив, здоров и энергично пожимает мою руку в знак приветствия.
Дин Кит Симонтон – подтянутый мужчина с бронзовой от загара кожей. Сейчас он в творческом отпуске – но об этом ни за что не догадаешься, глядя на его бьющую через край энергию и под завязку забитый график. Одет Симонтон в джинсы, шлепанцы и футболку с портретом Оскара Уайльда. (У него собралась целая коллекция футболок с изображением гениев.) К книжной полке прислонен горный велосипед. Тихо играет музыка Шуберта. Сквозь окна льются лучи калифорнийского солнца.
Симонтон – профессор психологии из Калифорнийского университета в Дэвисе и, как он сам себя называет, «интеллектуальный спелеолог». Его манят темные и неизведанные глубины, куда не каждый отважится проникнуть. В этом смысле он напоминает Гальтона. А еще, подобно Гальтону, Симонтон увлечен темой гениальности и имеет страсть к цифрам. («Как ваши дифференциальные уравнения?» – спрашивает он меня. Э-э… Да как-то не очень. А ваши?)
Однако, в отличие от Гальтона, Симонтон не втыкает булавки в бумажки. Это хорошо чувствующий себя в обществе и легкий в общении человек. В отличие от Гальтона он вырос в простой рабочей семье – его отец даже школу не закончил. И еще одно важнейшее отличие: Симонтону чужды националистические предрассудки. Он ясно видит мир и сумел понять кое-что важное.
Увлечение Симонтона, как у многих других, уходит корнями в детство. Когда он ходил в «нулевой» класс, родители купили «Всемирную энциклопедию». Она поразила воображение мальчика. Пока сверстники пялились на фотографии бейсболистов и поп-звезд, он часами вглядывался в лица Эйнштейна, Дарвина и других гениев. Уже в этом возрасте его интересовали не только достижения великих людей, но и то, как пересекались их судьбы. Как Леонардо да Винчи и Микеланджело бранились на улицах Флоренции. Как Фрейд и Эйнштейн болтали в берлинской кофейне.
В колледже Симонтон слушал лекции по всемирной истории, но (ученый есть ученый!) испещрял свои письменные работы математическими формулами – «Слава прямо пропорциональна частоте упоминания имени, то есть F = n (N)» – и ссылками на законы термодинамики. Ошеломленный преподаватель отреагировал жесткой отповедью: «Если вы полагаете, что исторический процесс обладает такой же строгостью, как законы математики, то ничего не понимаете в истории». Симонтон потратил 50 лет, чтобы доказать, что профессор ошибался. Он защитил диссертацию по психологии и посвятил себя зарождающейся ветви научного познания – гениологии.
Это было непросто. Ученые хвалятся широтой воззрений, но не любят смутьянов. А в 1960–1970-х гг. творчество и гениальность считались темами несерьезными. Казалось бы, странно: разве не вузы должны выпускать гениев? Однако все в порядке вещей. Как метко заметил писатель Роберт Градин, «общество предпочитает не трогать два вида тем: те, которые презирает, и те, которыми дорожит». Изучение гениальности попадает в обе категории. В теории мы восхищаемся творцом-одиночкой, который отважно преодолевает инерцию среды и косность посредственностей. Но втайне (а может, и не втайне) презираем «всезнайку», особенно если его идеи необычны и опасны.
«Когда я говорил, что хочу изучать гениальность, люди крутили пальцем у виска, – смеется Симонтон. – Мне перечисляли научные журналы, в которых меня не опубликуют». Но Симонтону, по его признанию, было не занимать упрямства. Он решил доказать, что его критики ошибаются.
Десятки лет Симонтон разрабатывал странную и увлекательную дисциплину под названием историометрия: изучение прошлого методами современной социальной науки, особенно статистики. Историометрия – это своего рода психологическая аутопсия, с тем лишь отличием, что «вскрытию» подвергается не отдельный человек, а целое общество. Однако ее интересуют не те события, которые являются предметом традиционной исторической науки, вроде войн, убийств или природных катаклизмов. В центре ее внимания находятся яркие исторические периоды, которые были ознаменованы удивительными произведениями искусства, глубокими философскими изысканиями и научными прорывами.
Эрик Вейнер, журналист и исследователь, отправился в путешествие по странам, признанным самыми счастливыми в мире, — Индия, Швейцария, Катар, Таиланд, Голландия, Исландия, Америка. Где же живет счастье? В сочетании реальных историй, психологии, науки и юмора автор находит ответы на этот и многие другие вопросы, предлагая путешественникам всего мира новый — «счастливый» — маршрут для поездок.
Эрик Вейнер сочетает свое увлечение философией с любовью к кругосветным путешествиям, отправляясь в паломничество, которое поведает об удивительных уроках жизни от великих мыслителей со всего мира — от Руссо до Ницше, от Конфуция до Симоны Вейль. Путешествуя на поезде (способ перемещения, идеально подходящий для раздумий), он преодолевает тысячи километров, делая остановки в Афинах, Дели, Вайоминге, Кони-Айленде, Франкфурте, чтобы открыть для себя изначальное предназначение философии: научить нас вести более мудрую, более осмысленную жизнь.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.