Гены-убийцы - [3]

На нее мы навешиваем хромосомы и гены, принадлежащие другим жизненным формам. Уйдут годы, многие годы, помноженные на талант и везение, чтобы понять генетическую природу рака, гемофилии, диабета. Возможно, удастся создать недорогие вакцины и спасти людей, сегодня обреченных на смерть.

Мы сумеем вывести растения, улавливающие азот из воздуха и не нуждающиеся в дорогостоящих удобрениях. Но на это потребуются многие годы.

Вот почему все эти протесты вызывают только смех. Сегодня нам едва удается сохранить жизнь этих организмов. Почти вся наша сложнейшая аппаратура служит одному: поддержанию нужной температуры, нужной кислотности. Собравшиеся там беспокоятся, как бы наши питомцы не покорили мир, а наша забота – не дать им погибнуть.

Прошло два часа, прежде чем началась демонстрация опыта. Сперва протестующим понадобилось занять выгодные для телесъемки места. Матери с детьми на руках выдвинулись на первый фланг, под око камер. В объектив любой камеры, нацеленной на место эксперимента, обязательно попадали детские лица.

Взорам предстал водруженный на черный стол длинный резервуар, похожий на аквариум, наполненный чем-то прозрачным. В жидкость была погружена дюжина закупоренных пробирок.

Доктор Файнберг попросила присутствующих не курить.

– Если это безопасно, зачем было запускать вашу дрянь в аквариум с водой?

– Во-первых, в резервуаре не вода. Вода слишком быстро передает температурные колебания. Это – желатиновый раствор, действующий как изолятор. Организмы очень нестойкие.

«Нестойкие»! Еще рванет! – выкрикнул лысый мужчина с бородой и с бусинкой братской любви на золотой цепочке.

– Нестойкие в том смысле, что могут погибнуть, – терпеливо объяснила доктор Файнберг.

– Лгунья! – крикнула миссис Уолтерс.

К этому времени ее дочь Этель окончательно промокла. Очаровательные ямочки на щечках сочетались со зловонием, которое стало невыносимым даже для любящей матери. Впрочем, сама Этель по привычке не обращала на свой конфуз никакого внимания.

– Нет, вы не поняли. Вещество действительно очень чувствительное. Мы еще не добились требуемой комбинации, пытаясь получить нечто неосязаемое.

– Покушение на семя жизни! – крикнул кто-то.

– Нет, нет! Послушайте же! Знаете ли вы, почему, сколько бы вы ни старели, ваш нос остается вашим носом, ваши глаза – вашими глазами? И это при том, что каждые семь лет полностью обновляются все клетки?

– Потому, что вы не успели за них взяться! – ответил мужской голос.

– Нет. – Доктор Файнберг дрожала от обиды. – Это происходит потому, что в вашем организме существует кодовая система, делающая вас именно вами. А мы, бостонские биологи, пытаемся нащупать к этому коду ключ, чтобы такие страшные вещи, как рак, больше не воспроизводились. В этих пробирках находятся гены различных животных, обработанные так называемыми «отпирающими» элементами. Мы надеемся добиться таких изменений, которые помогут нам понять, почему что-то происходит именно так, а не иначе, и внести какие-то улучшения. Если хотите, мы пытаемся добыть ключ, который отпирал бы запертые двери между хромосомными системами.

– Проклятая лгунья! – завопил кто-то, и все демонстранты принялись скандировать: «Лгунья, лгунья!»

Наконец кто-то потребовал, чтобы доктор Файнберг «дотронулась до смертельной жидкости голыми руками».

– Сколько угодно! – с отвращением сказала она и сунула руку в резервуар.

Какая-то женщина взвизгнула, все матери загородили своих детей, кроме миссис Уолтерс, позволившей Этель таращиться сколько влезет, лишь бы не усиливалась вонь.

Рука доктора Файнберг, покрытая чем-то прозрачным и липким, извлекла из резервуара пробирку.

– Для тех из вас, кто любит ужасы, сообщаю: в этой пробирке находятся гены тигра-людоеда, обработанные «отпирающим» веществом. Тигр-людоед!

Аудитория ахнула. Доктор Файнберг печально покачала головой и нашла глазами показавшегося ей дружелюбным телеведущего. Тот улыбнулся ей. Он-то все понял: гены тигра-людоеда ничуть не страшнее генов мыши. И те, и другие вряд ли живы.

Доктор Файнберг выпила жидкость из пробирки и скорчила гримасу.

– Кто-нибудь желает выбрать пробирку для себя? – спросила она.

– Это не настоящие хромосомы-убийцы! – рявкнул чей-то голос.

Это переполнило чашу терпения.

– Невежественные глупцы! – в отчаянии простонала доктор Файнберг. – Ничего вы не поймете!

Она со злостью запустила руку в резервуар с желатином, схватила еще одну пробирку и выпила. Потом еще, еще... Она осушила все до одной пробирки и теперь морщилась от противного вкуса во рту, словно наглоталась чужой слюны.

– Вот вам! В кого я теперь превращусь, по-вашему, – в оборотня-вервольфа? О, невежды!

И тут ее пробрала дрожь, от которой встали дыбом волосы у нее на голове, и она мешком рухнула наземь.

– Не трогайте ее! Еще заразитесь! – предупредила соратников мать Этель.

– Болваны! – гаркнул ведущий с телестанции, забыв про беспристрастность, и вызвал «скорую».

Когда потерявшую сознание доктора Файнберг унесли на носилках, один из ее коллег принялся объяснять, что этот обморок – просто неудачное стечение обстоятельств: он не сомневается, что проглоченный ею генетический материал не может вызвать даже несварения желудка. Причина обморока перевозбуждение.