Генрик Сенкевич. Собрание сочинений. Том 5 - [174]

А крики становились все громче. На армянском рынке от собора занялись склады ценных товаров. Горели богатства неисчислимые — утварь и украшения из золота и серебра, ковры, кожи, дорогие ткани. Чуть погодя языки пламени переметнулись на дома.

Володыёвский встревожился не на шутку.

— Кетлинг, — сказал он, — следи за метаньем гранат и мешай, сколь возможно, подкопу, а я поскачу в город, очень у меня за сестер доминиканок сердце болит. Слава богу замок в покое оставили, можно и отлучиться…

В замке и в самом деле в тот момент особой работы не было; маленький рыцарь вскочил на коня и ускакал. Воротился он часа через два в сопровождении пана Мушальского, который оправился уже после раны, полученной от Хамди, и теперь прибыл в замок в надежде, что сумеет луком своим нанести басурманам серьезные потери во время приступов и тем прославиться.

— Приветствую вас, — сказал Кетлинг, — а я уж тревожился. Ну, что доминиканки?

— Все хорошо, — ответил маленький рыцарь. — Ни одна граната не разорвалась там, место затишное, безопасное.

— Слава богу! А Кшися что, не тревожится ли?

— Спокойна, будто у себя дома. Они с Баськой в одной келье, и Заглоба с ними. Там и Нововейский, к нему сознание вернулось. Просился со мною в замок, да где там — на ногах едва держится. Поезжай-ка теперь ты туда, а я тебя здесь заменю.

Кетлинг обнял Володыёвского, уж очень рвалось его сердце к Кшисе, и немедля велел подать себе коня. А тем временем стал расспрашивать маленького рыцаря, что еще в городе слыхать?

— Горожане мужественно борются с огнем, — ответил тот. — Но богатые армянские купцы, завидев, что склады их загорелись, послали депутацию к князю епископу с настоятельной просьбой сдать город. Узнавши о том, я, хотя и зарекался на советы ихние ходить, все же туда отправился. А там одного молодца пощечиной наградил — он более других настаивал на сдаче, — и князь епископ остался мною доволен. Плохо, брат! Люди там труса празднуют и все меньше ценят готовность нашу к обороне. Ругают нас, не хвалят, напрасно, мол, город риску подвергаем. Слышал я еще — на Маковецкого напали за то, что он переговорам воспротивился. Сам епископ так ему сказал: «Ни от веры, ни от короля мы не отрекаемся, но к чему привести может дальнейшее сопротивление? Погляди, — говорит, — видишь храмы, отданные на поругание, видишь девушек обесчещенных, деток невинных, в неволю влекомых? А с перемирием, — говорит, — мы еще сможем их вызволить, а для себя обусловить беспрепятственный выход отсюда». Так говорил ксендз епископ, а пан генерал согласно кивал головою и все твердил: «Головой ручаюсь, что правда это!»

— Будь на все божья воля! — ответил Кетлинг.

Володыёвский руки заломил.

— И кабы правдой то было! — вскричал он. — Но бог свидетель, мы способны еще защищаться!

Привели коня. Кетлинг поспешно вскочил в седло.

— Осторожней будь на мосту, — напутствовал его Володыёвский. — Там гранаты густо падают!

— Через час буду обратно, — сказал Кетлинг.

И ускакал.

Володыёвский вместе с Мушальским стали обходить стены.

Ручные гранаты бросали в трех направлениях — туда, откуда доносились звуки кирки. На левом фланге руководил этим Люсьня.

— Как дела? — спросил Володыёвский.

— Плохо, пан комендант! — ответил вахмистр. — Мерзавцы эти уже в самой скале торчат, разве что при входе кого из них наша скорлупка заденет ненароком. Смысла нету…

В других местах дело обстояло и того хуже, да еще небо нахмурилось, полил дождь, а от него отсыревали фитили в гранатах. Тьма тоже очень мешала.Володыёвский отвел Мушальского в сторонку и сказал вдруг:

— Послушай-ка! А не попытаться ли нам кротов этих в норах придушить?— Мнится мне, это смерть верная, их ведь полки янычар стерегут! Хотя что ж! Попытка не пытка!

— Янычары караулят их, это верно, однако мрак нынче кромешный, они панике поддадутся. Раскинь, сударь, умом, в городе отчего о сдаче помышляют? «Мины под вами, — говорят, — не выстоите». Вот мы бы им рот и заткнули, кабы нынешней же ночью послали бы весть: «Нету уж мин!» Для такого-то дела иль не стоит головою рискнуть?

Мушальский подумал с минуту и воскликнул:

— Стоит, ей-богу, стоит!

— В одном месте только начали копать, — сказал Володыёвский, — этих не тронем, но вон с той и с той стороны они глубоко уже врылись. Возьмешь, сударь, пятьдесят драгун и я столько же, и попытаемся их придушить. Ну что, есть ли охота?

— Есть! Как не быть! Заткну-ка я за пояс гвоздичков покрепче, пушки загвоздить, на случай ежели бы на пути попались.

— Вряд ли попадутся, хотя несколько орудий тут близко, так что чем черт не шутит. Кетлинга только давай обождем, он лучше всех знать будет, как нам помочь в случае беды.

Кетлинг воротился, как обещал, ни минутой позже, а полчаса спустя два отряда драгун, по пятьдесят душ каждый, приблизились к пролому, бесшумно скользнули в него и растворились во тьме. Кетлинг велел еще какое-то время вести гранатный обстрел, но вскоре отменил его и стал ждать. Сердце у него тревожно колотилось, он прекрасно понимал всю дерзость подобного предприятия. Прошло четверть часа, полчаса, час; казалось, пора уж было им дойти и начать действовать, меж тем, приложивши ухо к земле, он отчетливо слышал спокойный стук кирок.