Генрик Ибсен. Его жизнь и литературная деятельность - [10]

Глава III.

Драматические поэмы «Бранд» и «Пер Гюнт». – «Кесарь и галилеянин»

Драматическая поэма «Бранд» – образчик первоначальной проповеднической манеры Ибсена, когда идея преобладает над реальным содержанием. Молодой священник по имени Бранд, кончив образование, возвращается на родину, исполненный гордых, болезненных мечтаний. Родина эта – далекий Север, мрачный уголок на берегу фиорда, среди бесплодных скал, заслоняющих свет солнца, под вечными льдами. Мечтает Бранд о перерождении человечества посредством внутреннего подвига и борьбы за правду. В первой же сцене он объявляет свой девиз: «Все или ничего!» Кто, служа правде, отдает ей девять десятых имущества, не лучше того, кто ничего не дает; кто отдает лишь имущество, а не жизнь, не поднялся к совершенству ни на одну ступень; суд правды неумолим, он ничего не прощает, он признает или отвергает, – нет середины. Слова Бранда дышат необыкновенной силой; короткие стихи искрятся и горят, точно молот бьет по кремню.

«Нет на земле слова, – восклицает Бранд, – которое бы так часто превращалось в ложь, как словечко „любовь“; оно тайно вползает в усталую душу и убивает ее слабые порывы; если дорога крута и тяжела, то во имя любви можно идти назад; на нее можно надеяться, ступая по широкому пути разврата; кто мечтает о великом, но не хочет трудиться, достигает всего при помощи любви и милосердия, и любовью же, как пластырем, покрывается язва порока».

С такою же страстностью разбивает Бранд другую святыню нашего времени – идею гуманности.

«Гуманность – вот боевой клич, лозунг трусости! Бессильным душам пигмеев человек кажется прежде всего гуманистом!» Бранд больше понимает ложь земную, чем высшую правду. Бранд не средневековый аскет, не повторение Савонаролы или Кальвина; это не фанатик правды, а психопат правды. Воля его не расшатана, чувства здоровы, но ум отравлен сомнениями века. Он разрушает, не создавая, оттого вся его деятельность завершается катастрофой.

В деревню свою Бранд является во время голода, когда местный фогт раздает нуждающимся хлеб. Он обращается к ним с речью, дерзкой до безумия, он вслух радуется их горю:

«Вам Бог оказал особую милость; он распалил мукой вашу кровь, ужасом разбудил ваш дух, пославши вам великую нужду… Вам помогать – значило бы принести вам смерть. Благородный народ, как бы он ни был мал, возрождается для жизни в нужде и горе; притупившийся дух заостряется, как у сокола, и уже не обращен более на низменные потребности; обессиленная воля хватается за меч и победоносно бросается в битву…»

Понятно, какое действие могли произвести эти слова на голодную толпу людей, которых и в счастливый год неблагодарные скалы еле вознаграждают за упорный труд. Они хотят прогнать Бранда камнями и ножами, но в это время прибегает женщина и рассказывает, что по ту сторону фиорда ее муж, обезумев от голода, вонзил нож в собственного ребенка, потом пришел в себя и теперь борется между жизнью и смертью. Бранд требует лодку, несмотря на бурю, хочет переплыть на тот берег и только ищет помощника. Долго никто не решается; наконец молодая девушка Агнес, побежденная величием поступка Бранда, бросается за ним в лодку. Агнес становится женою Бранда; крестьяне, пораженные его подвигом, просят его остаться у них священником. Бранда манит в шумные города, в большой свет, где он найдет исход своим силам, где он скажет миру новое слово и похоронит его старых богов. Но строгий к другим, Бранд беспощаден к себе самому. «Все или ничего», во всякую минуту человек должен быть готов жертвовать всем, – и Бранд жертвует своими гордыми мечтами о великом будущем, принимает предложение земляков и поселяется с Агнес среди голых скал, в лощине, где не видно солнца, вблизи мертвящего дыхания фиельда и фиорда. Внешние обстоятельства жизни – ничто. «Все скрыто внутри человека, – говорит Бранд. – Кто там борется, тот побеждает; собственное сердце – вот мир, открытый перед нами; там должно быть укрощено себялюбие, там должен возникнуть новый человек».

Проходит три года. У Бранда растет сын Альф – единственная отрада его и Агнес в их суровой жизни. Невдалеке, среди гор, живет мать Бранда, женщина богатая и жадная. Бранд с нею не видится; он заявил ей, что придет исповедать ее, когда приблизится час ее смерти, только если она откажется от своих стяжаний и отдаст все имущество, чтобы голою лечь в гроб. И вот местный врач проходит мимо дома Бранда и сообщает, что старуха лежит при смерти. Бранд не двигается с места и ждет вестника. Тот наконец прибегает и кричит: «Иди скорее!» – «Знаю, – отвечает Бранд, – но что она поручила тебе сказать?» – «Она сидела, скрючившись, на своей постели и кричала хриплым голосом: „Скорей за священником! Бегите! Половину имущества отдаю за исповедь!“» И Бранд делает шаг назад: «Половину! Только половину!..» Через несколько минут прибегает другой вестник: «Девять десятых предлагает она тебе!» – «Не все!» – «Нет». – «Вы знаете мое слово: нет ей священника, нет исповеди!» Наконец приходит доктор, сообщает, что старуха умерла, не примиренная с Богом, и укоряет Бранда в негуманности. Бранд обрушивается на идею гуманности приведенными выше словами и, оставшись один, восклицает: «В этот священный час на земле своей родины я хочу сохранить твердость в битве, бестрепетно глядеть врагу в очи. Сам Бог вложил в мою руку меч, пробудил мой гнев, указал мне путь».