Генрих Третий. Последний из Валуа - [30]

Королева-мать не оспаривает этих условий и 12 сентября 1571 года дружески встречает адмирала в Блуа. Она любезна, добродушна и, как всегда, полна желания угодить своим гостям. «Мы слишком стары, чтобы обманывать друг друга», – ласково говорит она адмиралу.

Всегда колеблющаяся между суровыми мерами и уступками, королева-мать в этот момент вполне искренне хочет сблизиться с протестантами. И она жестоко карает католиков Руана, выступивших против гугенотов.

После нескольких лет отсутствия Колиньи находит двор сильно изменившимся. И дело не в нравах: его седая бородка и черный камзол и несколько лет назад резко выделялись среди пышных нарядов придворной молодежи. Дело в другом – теперь двор отчетливо разделен на два лагеря: лагерь Карла IX и лагерь монсеньора.

Король по-прежнему был подвержен приступам необузданной ярости. На охоте он почти никогда не пользовался огнестрельным оружием, дабы не лишать себя удовольствия пронзить ножом живую плоть. Казалось, он одержим дьяволом. И тем не менее в нем жило желание верно служить своему народу, творить добрые дела. Но увы, у него не было ни влияния, ни друзей! И только два существа – кормилица-протестантка Нанон и любовница Мари Туше – понимали его. Остальные, во главе с Екатериной, старались отодвинуть его на второй план, противопоставить ему славу младшего брата.

К Екатерине Карл испытывал сложное чувство, состоящее из нежности, страха, злобы и восхищения. Он жестоко страдал оттого, что не был ее любимцем, но не осмеливался ей перечить.

И словно в отместку, с каждой новой обидой, полученной от Екатерины, усиливалась его ненависть к герцогу Анжуйскому. Несколько месяцев Карл верил, что скоро избавится от брата. Разочарование, испытанное им, когда переговоры о браке прервались, превратило его неприязнь к монсеньору в фобию. Он больше не мог видеть улыбающееся лицо того, кто отнимал у него власть, любовь близких, популярность в народе. Однажды монсеньору пришлось почти бегом покинуть покои короля, который уже вынимал кинжал из ножен.

После этого случая Генрих старался не оставаться наедине с братом. Он увеличивает свою личную стражу, и теперь повсюду его сопровождают Виллекье, Дю Гаст, Монтескью, которые под предлогом охраны ограждают герцога Анжуйского от любого не угодного им влияния. Он оказывается окружен людьми достаточно ничтожными, и только два человека – Амио и Мирон – составляют достойное исключение. Но, к сожалению, и они были бессильны примирить братьев-врагов.

Колиньи тут же подлил масла в огонь. Он не скрывает своей неприязни к монсеньору, которому не может простить пристрастия к роскоши и увеселениям, католицизма и – особенно – его военных побед. Король не скрывает радости, узнав, что у него есть такой союзник.

С этой поры Карл горячо привязывается к старому мятежнику, проводит возле него по нескольку часов в день, практически ничего не предпринимая без его совета – по сути, Колиньи обладает могуществом первого министра.

При своем ужасном характере Карл IX был податлив как воск. Адмирал быстро понимает, что Екатерина и монсеньор держат короля в руках, не давая ему ступить ни шагу. Только настоящая война позволила бы ему выйти из-под опеки. Потому Карл и мечтал о шуме боя, барабанном грохоте, запахе пороха. К великому ужасу Екатерины король поклялся разделаться с Испанией.

Был ли адмирал предшественником Ришелье, утверждая, что война примирит между собой французов-католиков и французов-протестантов и что при поддержке Англии Франция сможет вернуть себе утраченное могущество? Страна казалась слишком ослабленной, чтобы вступать в противоборство с сильнейшей державой мира. Шестьдесят лет спустя, когда эта война – с таким запозданием – наконец разразилась¹³, Испания переживала период сильнейшего упадка, тем не менее с первого же сражения французы терпели неудачу за неудачей. Понадобится четверть века, чтобы они сумели победить. С другой стороны, адмирал сильно заблуждался, полагаясь на помощь Англии.

Екатерина чувствовала, что спокойствию ее государства угрожают. Собиралась ли она вступать в открытую борьбу с адмиралом? Вся ее внешняя и внутренняя политика была ориентирована на протестантов. Она очень хотела брака Маргариты и в то же время вела переговоры о свадьбе молодого принца Генриха Конде и одной из дочерей герцога Клевского, воспитанницы Жанны д Альбре. События в Нидерландах подняли шансы герцога Алансонского, к которому английское общественное мнение было расположено больше, чем к монсеньору. Екатерина снова вполне серьезно рассчитывала породниться с Елизаветой. И как в такой ситуации порвать отношения с «папой протестантов»?

С другой стороны, Екатерина видела, что ее обожаемого сына ненавидит король, ненавидят и протестанты. Герцогу Анжуйскому необходимы были союзники, и получить их можно было только у Лотарингского дома. Однако Гизы не могли примириться со своей неудачей и еще меньше – со славным возвращением ко двору своего заклятого врага Колиньи. Покорные внешне, они терпеливо готовили реванш. Гизы вооружали Париж – против гугенотов, против сторонников умеренности, против двора.