Генрих Гиммлер - [104]

Но ни один астролог не смог бы предсказать того, что приготовила Гиммлеру судьба на другой стороне планеты. История о том, как международная пресса узнала о переговорах Гиммлера с графом Бернадоттом, была лишь недавно подробно рассказана Джеком Вайнокуром, который был в то время директором Британской информационной службы в Вашингтоне[152]. Вайнокур был одним из участников конференции ООН по Международным организациям, начавшейся в апреле 1945 года в Сан-Франциско. В состав британской делегации входил Антони Иден, бывший в то время министром иностранных дел, который, по свидетельству Вайнокура, во время неофициальной встречи делегатов как бы походя, сказал: «Между прочим… из Стокгольма сообщили, что Гиммлер через Бернадотта пытается безоговорочно сдать Германию нам и американцам. Мы, конечно же, известим об этом русских». Утром 25 апреля английский и американский министры в Вашингтоне доложили об этом предложении Черчиллю и Трумэну. Оба они отнеслись к этому как к попытке раскола союзников со стороны Германии, поэтому сразу же поставили в известность Сталина. Был дан ответ, что капитуляцию примут только в том случае, если она будет предложена всем союзникам одновременно.

Вайнокур, отвечающий на конференции за связь с британской прессой, в то время еще ничего не знал о подоплеке этого дела, но чувствовал, что заявление Идена делегатам следует предать огласке. Вечером, после некоторых колебаний, он по своей собственной инициативе передал новость Полю Скотту Ранкину из агентства Рейтер, прекрасно сознавая, что источник информации раскрывать нельзя. Ранкин телеграфировал новость в Лондон, и она появилась в эксклюзивной статье вскоре после часа ночи 28 апреля.

В то время как Шелленберг успешно утешал Гиммлера с помощью любимого астролога, пресса союзников разнесла новость о независимой попытке переговоров, предпринятой рейхсфюрером. Ничего об этом не зная, Гиммлер отправился на военный совет, созванный Кейтелем в Рейнсберге. На этом совете Гиммлер председательствовал, а значит, считал себя полномочным представителем и преемником Гитлера.

Ближе к вечеру Бернадотт услышал новость о переговорах по закрытому радиоканалу и понял, что переговорам Гиммлера пришел конец. Дениц тоже услышал эту новость и позвонил Гиммлеру, который немедленно опроверг версию, изложенную в радиопередаче, но при этом добавил, что сам не намерен делать никаких публичных заявлений на эту тему. По свидетельству Шелленберга, он провел следующую часть дня в раздумьях о том, как лучше эвакуировать немецкие войска из Норвегии в Данию.

Лишь в девять часов вечера этого дня новости о Гиммлере стали известны в бункере из обзорной передачи Би-би-си. По свидетельству одного из очевидцев, «лицо Гитлера так побагровело, что его практически нельзя было узнать[153]». Он пришел в ярость от этого подлого предательства со стороны человека, которому верил больше всех. Все присутствующие в бункере были страшно напуганы и «начали уже искать свой яд». Гиммлера приказали арестовать и вслед за Герингом он последовал в бездну разжалования. «Предатель никогда не станет фюрером», — кричал Гитлер[154]. Он обрушил свою месть на единственного находившегося в его власти сподвижника Гиммлера. Это был Фегелейн, зять женщины, на которой он собирался жениться и неверный подчиненный Гиммлера в гитлеровской ставке. Он попытался бежать, но был притащен обратно, выведен наверх в сад Канцелярии и в полночь расстрелян по одному лишь подозрению, что он знал об измене Гиммлера.

Гитлер приказал генерал-полковнику фон Грейму, принявшему от Геринга пост командующего Люфтваффе, покинуть бункер и лететь ночью под русским обстрелом в штаб-квартиру Деница, которая находилась теперь в Плоене. Грейм, раненный в ногу во время рискованного полета в Берлин на легком самолете, вылетел на север в том же самом самолете, пилотируемом ярой нацисткой Ханной Райч. Они взлетели прямо с проспекта, ведущего к Бранденбургским воротам. Эта странная парочка прибыла в Плоен, расположенный на Балтийском побережье всего в 200 милях к северо-западу от Берлина, только днем 29 апреля, приземлившись рано утром в Рехлине.

В Плоене они обнаружили неустойчивый баланс сил между главнокомандующим северными армиями Деницем и командующим СС и полицией Гиммлером. По свидетельству Шверина фон Крозига, Дениц и Гиммлер уже обсудили сложившуюся ситуацию и сошлись на том, что каждый из них готов служить официальному преемнику фюрера. Дениц считал, что таковым будет Гиммлер, и рейхсфюрер, в общем то, придерживался того же мнения.

В течение 29 апреля Дениц не получал никаких официальных извещений о полном разжаловании Гиммлера, а утром 30 апреля пришла весьма туманная телеграмма от Бормана о том, что Дениц должен «немедленно принять самые безжалостные меры ко всем предателям». Один лишь Грейм получил конкретные инструкции арестовать Гиммлера — приказ, который он не мог выполнить без поддержки Деница, а тот все еще верил, что Гиммлер в любой момент может стать фюрером. Не осталось никаких записей о том, когда Грейм встретился с Деницем и что именно ему сказал. Ни один из них не знал, что завещание Гитлера уже составлено и подписано и что Дениц будет назначен фюрером, Карл Ханке, гаулятйтер Бреслау — рейхсфюрером СС, а Пауль Гейслер, гауляйтер Мюнхена — министром внутренних дел.