Гений жизнетворчества - [4]

на то оснований, накрывая их, как крышкой кастрюлю, одним именем. Например, когда

рекомендуют: "медитируйте над пламенем свечи", вырисовывается большой знак

вопроса – как?! И при чем здесь, собственно, пламя свечи? какое отношение это

многострадальное пламя, до дыр затертое в тоннах пособий "по просветлению", имеет

отношение к медитации? Коль уж речь заходит о созерцании чего-либо, будь то

внешний объект или внутренний образ, то более уместное слово при этом –

визуализация, буквально означающее – видение.

Мыслительная окрошка еще не есть интеллектуальная оригинальность. А винегрет

хорош на обеденном столе, но никак не в голове. Потому мы сразу же открестимся от

гремучих "эзотерических" штампов, чтобы избежать дальнейшего нарезывания

винегрета вроде – "энергетических потоков" и т.п.

Если вспомнить о том, что мышление представляет собой внутреннюю речь, то

есть, в конечном итоге, процесс словотворчества, то будет вполне удобно уподобить

различные его стили определенным жанрам искусства словесности. Так, скажем,

последовательно выстроенное, логическое рассуждение вполне органично соотносится

с жанром научной монографии или статьи. Когда мы что-то замечаем – про себя или

11

вслух, то прибегаем к жанру заметки. Передаем настроение – спонтанно слагаем стихи

(стих – вовсе не обязательно то, что непременно сопровождается рифмой и

специфически-упорядоченной организацией ритма). Рассказываем истории –

используем соответствующие жанры – рассказа или повести. О чем-то сообщаем –

прибегаем к репортажу.

В таком случае, медитация – это эссе (от французского essai – опыт, набросок) –

сочинение свободной композиции, в котором главную роль играет не воспроизведение

факта, а изображение впечатлений, раздумий и ассоциаций.

Психоаналитический процесс – насквозь эссеистический, поскольку полностью

соответствует только что указанным признакам. И в обоих случаях мы достигаем

эффекта раскрепощения сознания.

Представляемые ниже "медитативные траектории", являют собой опыт того, как

свободное странствие мысли на каждом повороте и изгибе своего движения обретает

смысл.

Смысл – это состояние, когда мысль начинает узнавать самое себя.

12

ЧАСТЬ 1

ПУНКТУАЦИЯ СМЫСЛОВ

1. ПУТЬ

Я начинаю с чистого, белого, пустого листа.

Его неисхоженное, не потревоженное, нетронутое пространство исполнено

затаенности и завораживающего безмолвия, и вместе с тем, оно пронизано зовами,

устремление за которыми сулит встречу с Неведомым, невидимым – чем-то таким, что

выразить не представляется возможным, покуда я сам не проявлю себя в моем первом

шаге.

И я совершаю первый шаг. Я осмеливаюсь, и спадает пелена пут, открывая путь.

Путь освобождает от пут.

Я меняю покой на перемену, и я меняюсь. Открываются двери, и распахиваются

перспективы, сквозь которые проступают очертания новых смыслов и судеб. Дрожащая

поступь, зацепляющаяся за порог, твердеет с каждым движением, устремленным

вперед.

Призраки прошлого окликают: "Куда? Как посмел? Вернись, и все простим.

Посидим, расслабимся, предадимся усладам и утехам, позабавимся, развлечемся"… - И

вытягивают к моей спине свои сосущие хоботки, соблазнительные, щекочущие,

нежные… и так приятно по спине пробегает легкомысленный ручеек удовольствия… и

из него выплывает томная змейка – а не вернуться ли? Все равно, недалеко еще ушел,

да и на синицу, ту, что еще совсем недавно была в руках, смотреть жалко – такой

печальный вид у нее.

"Ну и на кого же ты нас покидаешь"? – Тихо шепчут призраки в затылок, обдавая

волосы теплым дыханием, смешанным с ароматами пленительного и безмятежного

детства. – "Ну и на что ты нас меняешь – на холодную, отчужденную, мертвенную

долину? А кто же тебя там обовьет, окутает лаской, укутает в согревающую пелену-

пеленку заботы и утешения"?

Змейка вьется, свивается, норовит обвить – "Поверни, обернись, развернись,

вернись, прояви верность" – Вонзилось жало ластящейся змейки в сердцевину мозга, и

я вздрагиваю. Передо мной расстилается чистый лист бескрайней долины, безмолвной,

отчужденной, пугающей своей отдаленностью и сияющей пустотой.

Наверное, лучше призраки, чем пустота. – С грустью думается мне. И груды

перепаханных воспоминаний шевелятся в груди.

"Иди, иди к своим домашним". – Манят шепотки. – "Иди к нам, мы тебя укроем,

насытим, мы тебя пригреем… Помнишь, какое вкусное у нас варенье? Помнишь, какие

румяные у нас пирожки с хрустящей корочкой? Помнишь"?

"Как же не помнить? Конечно, помню"! – Наверное, домашние правы, наверное…

Они такие чуткие, отзывчивые и такие любящие, такие верные мне, и, конечно же, они

ждут верности и от меня. А я чуть было не предал их, чуть было не стал неверным и

неблагодарным. Что ж – я поворачиваюсь.

Пронзающий ветер долины резко ударяет мне в голову с такой силой, что я едва

удерживаюсь на ногах. Этот зев бездны, этот безмолвный зов пути кружится возле