Гений войны Рокоссовский - [266]

– У вас, кажется, и мой брат?

– В Красной Армии, – услышала в ответ, – служит много поляков.

– Да, но только мой брат, по-моему, такой высокий командир, что даже немцы его хорошо знают. Потому что именно фамилия брата послужила поводом для расправы со мной немецкого офицера.

– И как же звучит эта фамилия? – заинтересовался офицер.

– Рокоссовский.

Офицер, убедившись, что речь идет о маршале К. К. Рокоссовском, после некоторого замешательства все же записал ее адрес. Вскоре приехал другой офицер, пригласил Хелену в штаб в Гроец, где после долгой беседы ей предложили написать письмо брату.

Прошло две недели. Хелена, почти разуверившись во встрече с братом, неожиданно получила сообщение от хозяйки дома, что ее спрашивает какой-то военный. Действительно, в комнату вошел советский офицер и спросил:

– Здесь ли живет Хелена Рокоссовска?

– Да, – сказала Хелена, – это я.

– Минуточку, – сказал офицер и вышел.

Через минуту вернулся вместе с незнакомой женщиной. Как оказалось, это была жена Рокоссовского Юлия Петровна, которая специально приехала из Бродницы, где размещался тогда штаб маршала. В переданном ею письме от 22 февраля 1945 г. Константин Константинович сообщил об известных ему семейных делах, в том числе о смерти их общей сестры Марии, и настоятельно просил, чтобы Хелена без промедления приехала к нему.

Хелена, не раздумывая, отправилась в путь. Встреча с братом была радостной. Оказалось, что долгие 30 лет, которые минули с момента расставания, не сильно изменили его характер. Он был тем самым любимым Костиком, который заботился о Хелене после потери родителей, который распрощался с ней в далекой юности. Хелена осталась с братом до конца войны. Затем, чтобы не быть ему в тягость, вернулась в Варшаву. По воспоминаниям внука Рокоссовского Константина, маршал, став министром национальной обороны Польши, не мог часто видеться с сестрой. Однако Хелена постоянно чувствовала его заботу, которую он не прекратил и когда вернулся в Советский Союз.

В бытность командующего Северной группой войск у маршала Рокоссовского наконец-то появилось больше времени для себя, для дома, для семьи. После служебных дел в свободные минуты его чаще всего можно было увидеть за работой на огороде, на теннисном корте и на волейбольной площадке. Он также любил ездить верхом. А вечера, как и в молодые годы, проводил за книгой.

К. К. Рокоссовский в соответствии со своим положением входил в состав Высшего Военного Совета. В этом качестве он 1 июня 1946 г. принимал участие в заседании, на котором рассматривалось «дело» маршала Г. К. Жукова. Вел заседание И. В. Сталин. Участникам заседания было зачитано письмо бывшего командующего ВВС Красной Армии главного маршала авиации А. А. Новикова, направленное им 30 апреля на имя Сталина. Этому предшествовали следующие события.

В августе 1945 г. Василий Сталин отправил своему отцу письмо, в котором содержалась жалоба на то, чт о «ВВС принимают от промышленности самолет Як-9 с дефектами, из-за которых бьется много летчиков». Тогда постановлением ГКО командующему ВВС А. А. Новикову был объявлен выговор «за невнимательное отношение к поступающим из строевых частей ВВС сигналам о серьезных дефектах самолета Як-9 с мотором 107А и отсутствие настойчивости в требованиях об устранении этих дефектов[648]».

А. А. Новиков считал, что поводом для этого послужил его отказ представить Василия Сталина к присвоению звания генерала. Несмотря на это, под нажимом самого Иосифа Виссарионовича в начале марта 1946 г. его сын все-таки стал генералом, а строптивый Новиков был отстранен от занимаемой должности. В середине марта для проверки Военно-Воздушных Сил создается государственная комиссия под председательством заместителя министра Вооруженных Сил Н. А. Булганина. Члены комиссии, в состав которой входили видные военные деятели, в том числе маршалы Г. К. Жуков и А. М. Василевский, нашли много недостатков в деятельности Новикова на посту командующего ВВС. Постановлением СНК СССР от 16 марта он был снят с занимаемой должности, а в апреле, несмотря на то что Новиков являлся депутатом Верховного Совета СССР, его арестовали. А. А. Новиков признал свою виновность «в еще более важных преступлениях», суть которых составляют… его связь с Жуковым и те «политически вредные» разговоры, которые велись с ним. Описание «пагубных» деяний маршала Жукова занимает несколько страниц.[649]

После того как письмо Новикова было зачитано на заседании Высшего Военного Совета, началось его обсуждение. Маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко занял твердую позицию в защите Жукова, хотя у него имелись причины обижаться на Георгия Константиновича, от которого он выслушал незаслуженные упреки в бытность командующего 3-й гвардейской танковой армией, во время штурма Берлина.

Маршал Советского Союза И. С. Конев, это подтверждается и другими свидетельствами, вспоминал, что много грязи на голову Жукова, включая всякого рода бытовые подробности, вылил начальник Главного управления кадров генерал Ф. И. Голиков. Сам Конев на заседании отметил, что характер у Жукова неуживчивый, трудный, с ним работать очень трудно, не только находясь в его подчинении, но и будучи соседом по фронту. Однако Иван Степанович категорически отверг предъявленные Жукову обвинения в политической нечестности, в неуважении к ЦК ВКП(б). Генерал армии В. Д. Соколовский, по свидетельству Конева, «построил свое выступление в более обтекаемой форме, но принципиально подтвердил, что Жуков честный человек, честно выполнял приказы и показал его роль в защите Москвы. Правда, и Соколовский заметил, что работать с Жуковым из-за неуживчивого характера действительно нелегко».