Гений умирает дважды - [72]

— Ну, а теперь давай все по порядку! — потребовал начальник у подчиненного. — Только коротко и четко! Ты что, на них работаешь?.. И давно?..

ПОДМОСКОВЬЕ, ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА N…

Главный врач больницы, Георгий Шалвович Иукуридзе, встретил Вадима Вострецова на проходной. Невысокого роста, рыжеватый, с носом-картошкой, он никак не походил на потомка подданных любвеобильной царицы Тамары или царя-строителя Давида из рода Багратиони. Да и говорил он по-русски без малейшего акцента. Обрусел… А может, и мамаша его никогда не проживала на Кавказе, ограничившись лишь кратковременным романом с неким заезжим жгучим брюнетом…

Заблаговременно предупрежденный о визитере по телефону, Георгий Шалвович лишь мельком взглянул на удостоверение, которое ему показал Вострецов, и протянул для приветствия руку.

— Прошу вас, — указал он в сторону светлого здания, к которому напрямую, в стороне от официальной аллейки, тянулась протоптанная в траве тропинка. — Как вас звать-величать?

— Вадим Сергеевич.

— Очень приятно, — вежливо кивнул врач и, закончив протокольную часть беседы, сразу заговорил о деле. — Скажу откровенно: у нас такие пациенты, как эта девушка, — большая редкость.

— Могу представить…

Вадим перешагнул порожек обшарпанной проходной и ступил на территорию «психушки» с невольным внутренним трепетом. Как ни говори, а общаться с душевнобольными… Нет, это работенка не для каждого. Перед внутренним взором вставали картины, некогда виденные в фильмах: люди, жующие траву, пытающиеся вычерпать реку кружкой, совершающие еще что-то, столь же нелепое…

На деле все оказалось далеко не так. На территории царили покой и уют, всюду виднелись небольшие беседки, в круглую чашу фонтана тихо стекала вода, на клумбах росли анютины глазки и еще какие-то цветы, вдоль аллей тянулись ровненько подстриженные кусты… По чистеньким аккуратным дорожкам степенно прогуливались одетые в больничные пижамы люди. Правда, между собой они почти не разговаривали — единственный признак, по которому можно было догадаться, что это не совсем обычные больные.

— Это что, и есть ваши пациенты? — не удержался, спросил Вадим.

Иукуридзе понимающе ухмыльнулся через плечо.

— А вы, конечно, думали, что здесь все должны ходить в смирительных рубашках?

— Ну, может, и не в рубашках… — замялся следователь. — Но все-таки…

У здания, к которому они приближались, все окна оказались забранными решетками из толстых стальных прутьев, поверх которых была еще натянута мелкая ржавая металлическая сетка. Очевидно, чтобы ничего нельзя было передать через окно… Еще обращали на себя внимание проявления острого недостатка средств, отпускаемых на больницу — стены облупились, кое-где даже кирпичная кладка обнажилась, крыльцо растрескалось…

— Помните, о чем пел Высоцкий? "Настоящих буйных мало…" — продолжая разговор, перебил его тираду врач. — А большинство из тех, кого вы видите, перенесли нервный срыв. Им просто надо, скажем, успокоиться, подлечить нервы. Я убежден, к слову, что нынче каждый человек должен время от времени проходить такой «успокоительный» курс — хвойно-кислородные ванны попринимать, валерьяночкой подышать, лечебной гимнастикой позаниматься… Сами знаете, какое сейчас время, все на нервах, вот и не выдерживает психика… Знаете, только в Москве добровольно обращаются за помощью к психиатру сорок тысяч человек в год. А по стране под «присмотром» психиатров находится три с половиной миллиона человек — и это без учета наркоманов и алкашей. Между прочим, на одного психиатра у нас приходится примерно 250 больных. Представляете себе нагрузочку?.. А в мире примерно каждый пятый человек страдает неврозом… Не так давно сюда поместили, скажем, подлечиться некую женщину, должен признаться, весьма богатую, так она мне сказала, что после того, как побывала здесь, поняла, что ее личные проблемы — это ничто по сравнению с теми, что обрушивается на других… После курса лечения почти все, кого вы видите, смогут преспокойно вернуться домой. Даже те, у кого в результате полученных травм головы или, скажем, ранений происходит так называемое изменение личности. Даже им чаще всего не возбраняется жить в семье — любовь и ласка близких, как это ни банально звучит, и в самом деле могут творить чудеса…

Собеседники поднялись по выщербленным ступенькам крыльца. Однако входная дверь в корпус оказалась без ручки. Эту ручку достал из кармана Георгий Шалвович, вставил квадратный стержень в отверстие, повернул.

— Прошу вас! — опять приглашающе показал рукой.

— А это так положено? — поинтересовался Вострецов, проходя в здание и кивнув на ручку, которую врач вынул из гнезда.

— Да, они есть только у работников лечебницы, больные не могут выходить, скажем, когда им вздумается.

Кабинет Иукуридзе находился на первом этаже, прямо у входа. Врач его тоже открыл все тем же «карманным» инструментом.

— Заходите и подождите немного, — попросил он. — Сейчас приведут вашу девушку… Честно говорю: я это не слишком вероятно, но я очень надеюсь на то, что информация, которую вы мне сообщили, поможет ей вернуть память. Хотя бы частично. А может, скажем, память и полностью восстановится. Такое бывает…