Гений места, рождающий гениев. Петербург как социоприродный феномен - [28]

Есть много работ, в которых показано очень четко: развитие и общества, и всего мироздания идет неравномерно и происходит главным образом за счет очень быстрых, но и очень глубоких изменений.

Периоды спокойного развития по определенным, устоявшимся правилам – время накопления разного рода идей, мнений и способов жизни. Но потом наступает короткий, но бурный период экстремальных событий, общество становится «с ног на голову», люди чувствуют себя неуютно и скверно, но зато именно в это время выясняется, что именно из накопленного будет применяться в дальнейшем, а что история выкинет на помойку.

Традиционно люди боятся и избегают экстремумов. Идеалом выступает все-таки инерционное развитие, когда жизнь безопаснее, определенности несравненно больше и нужно затрачивать намного меньше усилий для поддержания жизнеспособности системы.

Но, во-первых, хотим мы этого или нет, инерционное существование нам «не светит». И индивидуальная жизнь человека в нашей цивилизации – это своего рода «хроническая бифуркация», и все социальные и социоестественные системы Земного шара находятся в экстремальном состоянии и будут пребывать в нем неопределенно долгий срок.

Во-вторых (и тоже вне зависимости от наших вкусов), экстремальные периоды играют определяющую роль в эволюции. Есть старая шутка: если вы любите капитализм, вам надо полюбить конкуренцию и безработицу; а если вы приверженцы социализма, любить надо тайную полицию и дефицит.

Юмор юмором, но человечеству, похоже, предстоит полюбить экстремальные периоды развития, неопределенность и неустойчивость и научиться находить в них разного рода преимущества и удобства. Я совершенно не склонен относиться к этому положению, как к шутке; экстремальные состояния индивида, социума и социоественной системы уже являются, и тем более будут в дальнейшем повседневной нормой человеческого существования.

Петербург как город, провоцирующий экстремальное состояние и человеческого организма, и человеческой психики… Он играет особую роль не только в истории России, но и в эволюции человечества.

К тому же Петербург сформировался в эпоху Просвещения. В эпоху культа науки. Он – часть мира, который построила наука.

II В ПЕТЕРБУРГЕ ЧТО-ТО НАЧИНАЕТСЯ

Глава 1. Торжество научнотехнического прогресса

О «свинцовых мерзостях» и об отсталости России наговорено столько, что с удивлением и неверием узнаем: в конце XVIII – начале XIX веков в Петербурге возведены сооружения, говорящие о ее мировом приоритете. В первую очередь – Медный всадник.

Медный всадник – явление в культуре и в технике

Медный всадник – творение не одного Фальконе: в обсуждении концепции памятника участвовали без преувеличения сотни, если не тысячи людей, включая Екатерину II, представителей высшего общества, интеллектуалов, и не только из России. Часто упоминают, что свои суждения по этому поводу высказывали Дид-ро и Вольтер: Дидро был в Петербурге, с Вольтером Екатерина II находилась в переписке.

Но сооружение это – плод не только символического осмысления российской истории, но и научно-технического прогресса. Медный всадник стоит на колоссальном отесанном булыжнике весом в 2400 тонн. Уже сама по себе эта, доставленная в самый центр Петербурга, отесанная и поставленная на нужное место каменная глыба, – символ покорения природы, подчинения неорганизованного мира болот могуществу человека.

Кстати, современники были возмущены намерением Фальконе обтесать и отполировать грандиозный «Гром-камень», – по замыслу, постамент памятника должен был символизировать дикую природу, побеждаемое цивилизацией варварство. Это – знак победы разума, воли над дикой природой, и ему, по мнению многих, следовало оставаться как можно более естественным.

Известно, что с самого начала искали камень такого размера, чтобы он один позволил разместить на нем памятник. Сразу найти искомое не получалось, и тогда в газете «Санкт-Петербургские ведомости» было опубликовано обращение ко всем лицам, которые пожелали бы «для постановления монумента гору выломать и привезти сюда, в Санкт-Петербург».

Оказалось, что поставщик строительного камня, казенный крестьянин Семен Вишняков знает о местоположении необходимого монолита. Он давно собирался найти ему применение и даже намеревался для этого расколоть монолит на куски, но само мероприятие осуществить не смог без нужных инструментов.

Что характерно, до сих пор достоверно неизвестно место, откуда взяли «Гром-камень». Указания, что он находился в «лесистом и весьма сыром месте», около деревни Лахта, и что путь камня от места находки до места погрузки его на баржу занял около 8 верст, очень неопределенны. Тем более, что тащили камень не по прямой.

Место, где пребывал «Гром-камень» до перемещения, находили не раз. Все эти места очень недостоверны. Даже громадные куски камня, находящиеся якобы на месте погрузки, вряд ли действительно принадлежат «Гром-камню» – они существенно отличаются по цвету.

Специально для транспортировки камня построили огромную платформу, перемещаемую на специальных параллельных желобах, в которых перекатывалось 30 шаров.

Пришлось разработать специальный процесс подъема камня, чтобы подвести под него платформу. Для проживания примерно 2 тысяч рабочих пришлось построить целую деревню. Платформу двигали несколькими воротами, а 46 каменотесов обрабатывали камень и во время движения. Для перевозки дождались морозов и начали путь 15 ноября – чтобы подмерзшая почва смогла выдержать тяжесть.