Гений - [294]

– Как ты можешь ссылаться на свои чувства? – набрасывалась миссис Дэйл на Сюзанну, невзирая на то, что девушка упорно молчала. – Ты дала уговорить себя, не потрудившись даже подумать как следует. От одного года ничего не станется. Чем это может повредить тебе или ему?

– Но зачем ты сказала мистеру Колфаксу, мама? – снова и снова спрашивала Сюзанна. – Как ты могла поступить так гадко, так жестоко!

– А затем, что необходимо было заставить его одуматься. Он не умрет с голоду. Он человек талантливый. Нужно было как-то привести его в чувство. Мистер Колфакс не уволил его. Он мне обещал, что не станет его увольнять. Он сказал, что заставит его взять годичный отпуск, пусть за это время хорошенько подумает. Ничего другого он не сделал. И ничего плохого в этом нет. А хотя бы и было, – ты подумала о том, сколько я из-за него выстрадала?

Она была страшно озлоблена против Юджина и рада была отплатить ему.

– Мама, я никогда тебе этого не прощу, – продолжала Сюзанна. – Ты поступаешь возмутительно. Я подожду, но все равно будет по-моему. Я не откажусь от него.

– О, через год можешь делать что угодно! – подхватила миссис Дэйл. – Главное, подожди год, дай себе время подумать, а если ты и тогда не изменишь решения, что ж, так и быть. Тем временем он получит развод.

Она вовсе не думала того, что говорила, но всякий довод был хорош, лишь бы оттянуть время.

– Да я вовсе не хочу выходить за него замуж, – упрямо настаивала Сюзанна, цепляясь за свою первоначальную идею. – Я не того хотела.

– Что ж, пусть так, – благодушно отозвалась миссис Дэйл. – Через год ты будешь рассуждать иначе. Я не хочу прибегать к насилию, но нельзя требовать от меня, чтобы я спокойно смотрела, как разваливается моя семья, как ты сама себя губишь. Ведь ты не даешь себе отчета в своих поступках. Это, наконец, мое право, – во имя всех лет, которые я тебе посвятила, ты должна оказать мне хоть каплю уважения. Год пройдет незаметно – и для тебя и для него. Ты убедишься, действительно ли он тебя любит. Возможно, что это мимолетная прихоть. У него были другие женщины до тебя, будут, вероятно, и другие после тебя. А может быть, он вернется к миссис Витла. То, что он тебе говорит, никакого значения не имеет. Ты должна испытать его, прежде чем разрушать и его семью и свою. Если он действительно тебя любит, он охотно согласится ждать. Пройдет год, и можешь делать все, что угодно. Я могу только надеяться, что если ты уйдешь к нему, то хотя бы на правах жены. Если же вы будете настаивать, я постараюсь по мере сил потушить скандал. Напиши ему, что, по-твоему, вам нужно подождать год. Тебе незачем видеться с ним. Это лишняя трепка нервов. И для него будет лучше, если ты только напишешь. Ему будет гораздо тяжелее, если вы встретитесь и все начнется сначала.

Миссис Дэйл смертельно боялась влияния Юджина на Сюзанну, но тут ей не удалось ничего добиться.

– Ничего подобного, – заявила Сюзанна. – Ничего подобного! Я еду в Нью-Йорк, и больше мы об этом говорить не будем.

Миссис Дэйл пришлось уступить. Ничего другого ей не оставалось.

Три дня спустя Юджин получил письмо от Сюзанны, в котором она сообщала, что не может сейчас писать подробно, но что скоро будет в Нью-Йорке и повидается с ним. А потом в Дэйлвью в присутствии матери – доктор Вули и мистер Питкерн находились в другой части дома – между Юджином и Сюзанной произошла встреча, во время которой все вопросы были снова подвергнуты обсуждению.

Узнав, чего требует от него миссис Дэйл, Юджин сел в машину и поехал на это свидание такой мрачный и вместе с тем такой взволнованный, как никогда в жизни. Его одолевали тяжелые предчувствия и мысли о неустроенном материальном положении. Бывали, правда, минуты, когда в нем вспыхивала надежда, что Сюзанна опять неудержимо и горячо восстанет, бросится в его объятия, невзирая ни на кого и ни на что, во всеуслышание с полным убеждением заявит о своей любви и победительницей вместе с ним уйдет из дому. Так велика еще была его вера в ее любовь.

Стоял холодный октябрьский вечер. В свинцовом небе тускло светил новорожденный месяц – предвестник морозов, над головою густой массой сверкали звезды. Сидя в своей машине на пароме, перевозившем его на Стейтен-Айленд, Юджин увидел стаю диких уток, держащих путь на юг, к тем заросшим камышом болотам, которые воспевает Брайант в «Обращении к водяной птице». Они издавали заунывные крики, и их слабое кряканье разносилось в воздухе, вызывая в душе Юджина чувство тоски и одиночества. Промчавшись среди оголенных деревьев, он подъехал к Дэйлвью и вошел в огромную гостиную, где они когда-то танцевали с Сюзанной. В камине ярко пылал огонь. Сердце его учащенно забилось, он должен был сейчас увидеть ее, а один ее взгляд действовал на него, как бальзам на измученное тело, как глоток студеной воды на человека, томимого жаждой.

Миссис Дэйл встретила его с вызывающим видом, зато Сюзанна бросилась ему на шею.

– О! – вырвалось у нее, и она крепко и долго прижимала его к себе, задыхаясь от волнения. Несколько минут стояла полная тишина.

– Мама все-таки настаивает, Юджин, чтобы мы подождали год, – сказала наконец Сюзанна. – И я думаю, что, пожалуй, лучше, если мы так и сделаем, раз вокруг этого поднялся такой шум. Возможно, что мы немного поторопились, как вы думаете? Я сказала мама, какого я мнения о ее разговоре с мистером Колфаксом, но ей до этого, очевидно, дела нет. Она грозит, что объявит меня душевнобольной. Один год – это ведь не так много, раз мы будем знать, что все равно я буду вашей, не правда ли? Но я решила, что должна сама вам обо всем сказать и спросить вашего мнения.