Генеральская звезда - [49]

— Чисто профессиональный визит?

— Наполовину. Это любопытный случай, а кроме того, мне Бронсон очень нравится.

— Как и большинству людей.

— Он прибыл сюда в очень угнетенном состоянии. Бронсон видел копию донесения Уотсона и был уверен, что оно предвещает конец его военной карьеры... Он знал, что в самом лучшем случае его отправят в Штаты. Для него это означало чуть ли не конец света.

— Как вы его лечили?

— Я дал ему рецепт, в который глубоко верю.

— То есть?

— Я посоветовал ему съездить в Париж, как следует напиться, найти хорошенькую девчонку, в общем встряхнуться. Велел ему на время забыть о войне, сходить в оперу, прогуляться в Булонском лесу, нанять экипаж и съездить в Версаль, прокатиться на пароходе по Сене, побывать в Лувре. Но ему ничего этого не хотелось. Он безучастно бродил по госпиталю, потом нашел себе среди больных партнера по шахматам. Наконец как-то вечером я уговорил его поехать со мной в Париж. Вы не торопитесь, мистер Уильямс? Довольно забавная история.

— Куда спешить? Мне надо убить время до самой безоговорочной капитуляции.

— Я не переставая твердил, что он упускает замечательную возможность — возможность узнать Париж. Это его нисколько не интересовало, но однажды вечером я все же уговорил его поехать со мной в город. Я знаю Париж довольно хорошо, мистер Уильямс, учился здесь до войны, а потом служил в этом госпитале. Я знаю этот город лучше, чем свой родной.

— Который называется...

— Филадельфия. Как бы то ни было, мы отправились в Париж. Мы замечательно провели вечер. Сначала посидели в ресторане, знакомом мне еще с мирного времени. Меня там хорошо помнили, и накормили нас великолепно. После обеда мы прошлись по улицам и наконец уселись за столик в открытом кафе на Больших бульварах. Потягивая разбавленный водой коньяк, мы наблюдали парад проституток. Вы могли бы написать о нем превосходный очерк, хотя я не уверен, что его пропустила бы цензура. Знаете ли вы, что такое парад проституток?

— Наверно, не так хорошо, как вы.

— На Больших бульварах есть участок — около улицы Блондель, где каждый вечер происходит этот парад.

— Я знаю улицу Блондель...

— Обитель проституток, сутенеров и спекулянтов Парижа. Так вот: каждый вечер с восьми до одиннадцати вдоль этих двух кварталов на Больших бульварах шествуют проститутки. Зрители — американские солдаты, ищущие женщину, чтобы провести с ней ночь. Они сидят за столиками кафе, выставленными на тротуар, и высматривают добычу. Очень похоже на старинный невольничий рынок. Заметив что-либо подходящее, солдат делает знак согнутым пальцем. Женщина подходит к столику, выпивает с ним, договаривается о цене, и они исчезают в одном из десятиразрядных отелей в ближайших переулках. Меня всегда зачаровывало это зрелище. Как известно, с одиннадцати часов в Париже введен комендантский час для военнослужащих. Поэтому около половины одиннадцатого здесь начинается особенное оживление. Солдат, который отложил операцию на более позднее время в расчете на снижение цен, начинает сомневаться, правильно ли он поступил. Несчастная проститутка под угрозой остаться на ночь без заработка тоже начинает волноваться и становится гораздо смелее. Сутенеры, переходя от столика к столику, яростно расхваливают женщин, у которых состоят на содержании. Я думаю, вы могли бы написать об этом довольно-таки пикантный очерк.

— Еще бы, полковник!

— А что, неправда?

— Неужели вы думаете, что настоящий американский парень будет иметь дело с проститутками? Его мысли настолько заняты маминым яблочным пирогом и девушкой из соседнего дома, что у него не возникает инстинктов, которые нельзя было бы удовлетворить непропеченным пончиком или радиолой-автоматом в столовой Красного Креста.

— Так или иначе, мы с Бронсоном сидели в кафе на тротуаре, пили плохой коньяк и наблюдали парад. Вдруг он показал мне на проходившую мимо девушку. «Эта тоже?» — спросил он. Я утвердительно кивнул. «Не может быть!» — воскликнул он. «Почему?» — удивился я. «Она похожа на одну мою знакомую. Она не может быть проституткой». «Правда?»—спросил я и согнул палец. Девушка подошла и села за наш столик. Приходилось ли вам когда-нибудь внимательно приглядываться к парижским проституткам, мистер Уильямс?

— Очень внимательно — нет, полковник.

— Они все выдумщицы и играют какую-то роль. Одна старается изобразить из себя графиню, другая выглядит, как юная наездница. Каждая из них играет определенный тип женщины. Эта была похожа на американскую студентку. На ней была юбка с блузкой и грязные белые туфли с цветными союзками, которые выглядели бы вполне уместно в любом студенческом городке Соединенных Штатов. Бронсон был очарован ею. Она говорила по-английски с довольно приятным акцентом и время от времени вставляла американские жаргонные словечки. Бронсон спросил, сколько она получает за ночь, проведенную с солдатом. Двадцать долларов плюс плата за комнату в отеле, сообщила она. Он стал задавать вопросы: откуда она, сколько ей лет, как она стала давать себя напрокат. Он так и сказал: «давать себя напрокат». Он не мог себя заставить употребить по отношению к ней слово «проститутка». Потом спросил, как ее зовут. «Элен», — отвечала девушка. Он сжал ее руку. «Врешь! — крикнул он. — Врешь!» Ей было больно, и, поняв это, он выпустил ее руку и извинился.