Генерал В. О. Каппель - [7]

В 18 верстах от Климовки было село Новодевичье, где, по сведениям разведки, было около двух тысяч красноармейцев, матросский полк в 800 человек, большое количество пулеметов и артиллерия. Село было сильно укреплено и являлось серьезным экзаменом для 400–500 добровольцев, считая прибывшую от Атамана Дутова сотню оренбургских казаков под командой эсаула Юдина. Но так как к этому времени в представлении белых частей слова «Каппель» и «Победа» стали синонимами, то никто не сомневался в удачном исходе.

В десять с половиной часов вечера белые части подошли к лесу в пяти верстах от села. В ближайшем овраге, при огарке свечи, Каппель с собранными им начальниками составлял диспозицию. По этой диспозиции белые части должны были свернуть с главного тракта, которым двигались, на проселочную дорогу, шедшую ближе к Волге, и пройдя три версты от села, там на перекрестке дороги повернуть влево и, обойдя село с юго-запада, с рассветом атаковать его.

С рассветом все были на указанных местах.

Командир батареи подполковник Вырыпаев в ожидании приказа об открытии огня, присев, распечатал банку с мясными консервами. Но только что он принялся за ее содержимое, как к нему подошел Каппель. При виде консервной банки глаза командующего заблестели. «Какой вы счастливый», вырвалось у него. Командир батареи, конечно, предложил ему разделить завтрак и при помощи лучинок они очистили консервную банку. Оказалось, что Каппель, погруженный в разработку беспрерывных очередных операций, второй день ничего не ел.

По данным разведки, орудия красных стояли частью на окраине села против отряда Каппеля, частью на берегу Волги, скрытые возвышенностью. На окраине села стояли и пулеметы. Пехота Каппеля, скрытая местностью, двинулась в обход, во фланг пушкам противника, белая батарея открыла огонь по селу и по подступам к нему. В результате вся артиллерия красных, все пулеметы и пять пароходов, стоявших на Волге, были захвачены Каппелем. Противник, для которого наше наступление было неожиданным, бросив все, бежал берегом Волги на север, успев увести только один пароход. Батарея красных, стоявшая на берегу, не успела сделать ни одного выстрела. На захваченных пароходах было взято много военного имущества. При соотношении сил обеих сторон, нужно считать, что эта победа Каппеля была особенно блестящей. Как и раньше, он использовал умело элемент неожиданности и быстроты.

На другое утро наши разведчики севернее Новодевичьего неожиданно захватили в плен командующего красным Сингелеевским фронтом, бывшего поручика Мельникова; и если в отношении рядовых красноармейцев Каппель проявлял мягкость и, как правило, обезоружив их, отпускал, то здесь показал себя неумолимым мстителем изменникам типа Мельникова. Был немедленно собран военно-полевой суд и Мельников был приговорен к расстрелу. Каппель приговор подписал и он был приведен в исполнение.

В этот же день пришел приказ из Самары снова двинуться на Сызрань, где местные формирования не могли справиться с наступающими красными.

Снова на «Мефодии» Каппель двинулся туда и энергичным ударом принудил красных к отступлению.

После дневки в Сызрани, усадив свою пехоту на подводы, Каппель двинулся главным трактом на Симбирск, до которого было около 140 верст.

Слухи о действиях Каппеля встревожили главное красное командование.

На это были у него веские основания. Все красные части, высланные в сторону Ставрополя, Сингелея и Новодевичьего, были разбиты, Сызрань взять не удалось — везде, где появлялись отряды Каппеля, им сопуствовала победа.

Ожидая появление Каппеля на пароходах, красные сильно укрепили берега Волги под Симбирском. На них были установлены орудия и пулеметы, ночью прожектора шарили по реке, высланные вниз по Волге наблюдатели и разведка зорко следили за рекой. Казалось, что взять город было невозможно. Но вышло совсем не так, как предполагал противник. На свежих перекладных подводах Каппель вел отряды по тракту.

Вздымают пыль по тракту копыта каппелевской конницы, еще выше и дальше по сторонам гонят ее колеса подвод пехоты, маячат далеко впереди разъезды, подымается в рассвете солнце проходит свой путь, опускается в золоте заката на западе, звездные узоры раскрашивают небо — без остановок ведет Каппель своих добровольцев. Четыре раза сменяет ночь день, четверо суток пылит Симбирский тракт. Разметает, разносит Каппель из лежащих на его пути сел красные части, таранит путь на Симбирск. Отмахивается от донесений, что где-то, может быть, недалеко от тракта стоит противник. Знает, что после занятия им Симбирска эти красные части сами уйдут или просто разбегутся. До предела используя человеческие силы добровольцев, Каппель мчит их за собой. Похудевший, на черном от пыли лице страшно горят волей и целеустремленностью серо-синие, забывшие о сне глаза, но рука крепко держит поводья, кабур нагана расстегнут. Что это? Вольница гражданской войны? Сумасшедший кавалерист, очертя голову, вспомнивший Сеславина и Давыдова? Начальник, в пылу увлечения забывший основные законы тактики? Но с того самого часа, когда он встал в Самаре во главе добровольцев, неустанно и лихорадочно работает мысль, и он знает, что неожиданный победоносный удар по главным центрам деморализует вокруг них на сотни верст кругом силы противника; он знает, что это война гражданская, где особая психика у бойцов обеих сторон: где путь к победе расчитывается не в кабинетах генеральных штабов, а обеспечивается особыми факторами, может быть, на походе; а главное, он знает, что он ведет своих, часто мальчиков, добровольцев на борьбу за Россию и что он зажег их, заразил их этой своей идеей.