Генерал в Белом доме - [21]
Эта победа была особенно значительной, если учесть, что жениха и невесту разделяла настоящая социальная пропасть. Однако Дуайта «ни в коей мере не смущала разница в экономическом и социальном положении Даудов и Эйзенхауэров»[87].
1 июля 1916 г. молодые люди стали мужем и женой. В тот же день Дуайт получил своеобразный свадебный подарок от своего начальства. Ему было присвоено звание старшего лейтенанта.
Теперь предстояло посетить Абилин. Дуайт немало волновался перед этой поездкой: как встретит мать невестку? Опасения оказались напрасными. Родители, так и не дождавшиеся рождения собственной дочери, встретили Мэми исключительно тепло и радушно. Она была принята в доме Эйзенхауэров как действительно родной и по-настоящему близкий человек. Единственное, пожалуй, что не нравилось Иде в миловидной и приветливой невестке, это ее привычка называть мужа Айком. Когда вскоре после женитьбы Мэми писала в Абилин, что они приобрели с Айком моторную лодку и в свободное время с удовольствием совершают на ней прогулки, Ида отвечала: «Все это хорошо. Но кто этот Айк, с которым ты катаешься на лодке?»[88].
Здесь, в Абилине, произошла и первая размолвка между молодыми супругами. Вскоре после приезда к родителям Дуайт по старой холостяцкой привычке пошел в любимое кафе. Час проходил за часом, а Дуайт все не возвращался. Свекровь успокоила невестку, сказав, что сын отправился на встречу с друзьями и играет в карты. Мэми предъявила супругу жесткий ультиматум: прекратить игру и немедленно возвратиться домой. Дуайт ответил, что это не в его правилах. Домой он вернулся в два часа ночи. Неизвестно, о чем говорили в ту ночь Дуайт и Мэми, но все биографы отмечают, что отныне Эйзенхауэр всегда согласовывал свои развлечения с мнением жены. В частности, в президентские годы, когда он получал приглашение друзей на партию в бридж или гольф, Эйзенхауэр принимал такие предложения, только учитывая ее мнение.
Когда Дуайт надел военную форму с лейтенантскими погонами, в Европе уже год шла Первая мировая война. Влияние изоляционистов, противников вступления США в европейскую войну, было очень значительным, но участие в ней сулило такие огромные прибыли американскому монополистическому капиталу, что вопрос этот был, по существу, предрешен. Однако правящие круги Соединенных Штатов не спешили ввязываться в мировую бойню, считая, что еще не настало время делить богатые военные трофеи.
Воздействие европейских событий на США в значительной мере амортизировалось безбрежными просторами Атлантики, отделявшими страну от европейского театра военных действий, но с каждым годом оно становилось все более отчетливым в сфере и политики, и экономики.
Развитие событий на далеких фронтах Европы заставило каждого кадрового военного определить свое место с учетом неизбежного участия США в войне. Дуайт Эйзенхауэр принял решение поступить в авиацию – совершенно новый вид вооруженных сил, который только начинал создаваться. Он относился к тем немногим в то время военнослужащим, которые предвидели большие перспективы военной авиации, имеющей реальную ценность[89].
Накануне женитьбы лейтенант Эйзенхауэр получил приглашение пройти медицинский осмотр для поступления в военно-воздушные силы. Как он отмечал в своих мемуарах, его влекло в авиацию не только то новое и неизведанное, что было связано с ней. Им руководили и чисто прозаические соображения – оклад офицеров в авиации был вдвое выше, чем в пехоте.
Но Дуайту не суждено было стать военным летчиком. На семейном совете Даудов было решено, что это слишком рискованная профессия, причем это мнение разделяли и Мэми, и ее родители. Мистер Дауд без всяких дипломатических ухищрений заявил Эйзенхауэру, что если он не пересмотрит свое решение, то Дауды возьмут назад свое согласие на брак дочери. Подумав сутки над предложением будущего тестя, Айк капитулировал, принеся на алтарь семейного счастья мечты об авиации. Это был первый и, пожалуй, последний случай вмешательства Мэми в решения Дуайта военного характера.
Эйзенхауэры жили скромно. От родителей Мэми они не получали какой-либо материальной поддержки, а небольшое жалованье младшего офицера не позволяло претендовать на условия, к которым привыкла дочь Даудов. Материальные трудности были тем более значительными, что первое время в скромной военной квартире Эйзенхауэров не было даже кухни и обеды в ресторане ощутимо сказывались на бюджете молодой семьи. Но постепенно все наладилось. Мэми научилась готовить, нередко своими кулинарными способностями блистал и Дуайт. Супруги жили тихой, не очень богатой впечатлениями жизнью армейского гарнизона. Однако всюду, куда бы ни забрасывала их бродячая военная судьба, создавался «клуб Эйзенхауэров». Общительный, легко сходящийся с людьми, Дуайт всегда имел множество друзей. А обаятельная, приветливая хозяйка умела создать в доме приятную, непринужденную обстановку. И всегда на огонек к Эйзенхауэрам спешили сослуживцы, чтобы провести в этом доме свой досуг. Даже после рождения 24 сентября 1917 г.[90] сына, названного в честь деда Дэвидом, «клуб Эйзенхауэров» продолжал функционировать, хотя рождение ребенка и ограничивало возможности молодых родителей общаться с друзьями.
