Генерал Снесарев на полях войны и мира - [11]
В 1911 году сокрушительный ветер пронёсся над Новочеркасском как недобрый вестник скорой казачьей катастрофы. Или всерусской? Или всемирной?
АЛЬМА-МАТЕР — ПЕРВЫЙ В ИМПЕРИИ УНИВЕРСИТЕТ.
1884–1888
За Москвой стояли века. Снесарев, ещё только подъезжая к ней, не видя её, наверное, стократ повторил про себя эти пушкинские и лермонтовские слова:
1
Главные святыни Первопрестольной — Кремль, храм Христа Спасителя и университет — расположены рядом, ничто не мешает им глядеть друг на друга. Университет — это самый центр древней столицы, и из окон новой университетской пристройки на Моховой, где Снесареву теперь надлежало проучиться четыре года, открывался вид на совсем близкий Кремль; правда, надо было и самому высокорослому подставить стул, чтобы увидеть заоконный мир: окна специально были высоко подняты, дабы студенческая аудитория не отвлекалась на лицезрение даже исторических и духовных святынь.
Прошло три года после убийства царя-освободителя, царя-реформатора народовольцами, революционными поборниками прогресса, борцами с реакцией, готовыми «освобождать» Россию до той страсти и поры, пока бы на её имперских развалинах не поднялся град революционного солнца.
Александр Третий, позже прозванный Миротворцем, понимал опасность и, надеясь спасти империю, сколько мог, менял либеральный курс своего отца на более жёсткий. Был новый царь грузен, тяжёл, и тяжесть его монаршей десницы скоро почувствовали многие в разных областях общественной жизни. Во власть пришли люди, понимавшие, какие беды и тучи сгущаются над Россией. Одним из них был обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев. Годы спустя Александр Блок в своём знаменитом «Возмездии» напишет: «Победоносцев над Россией простёр совиные крыла». Сова — символ мудрости, и не всё столь просто с блоковским двустишием в контексте поэмы. Учёные-радикалисты, выученики и последователи большевистских схем и химер, цитировали его менее всего как поэтическую метафору, а чуть ли не как физическую истину, и сановитый православный монархист, идейный наставник царя в либеральной и революционной прессе аттестовался не иначе как ретроград, чёрный кардинал, махровый реакционер, мракобес, пергаментный старик. Но достаточно прочитать две-три его статьи, хотя бы эти: «Великая ложь нашего времени», «Новая демократия», «Печать», чтобы понять: иначе, чем в стилистике заурядной злобы и ненависти, прогрессисты и не могли бы писать об умнейшем человеке, с которым охотно общался и Достоевский.
В «Жизни Арсеньева» — лебединой песне уходящей России, краткой эпохе Александра Третьего — бунинский герой восклицает: «Как не отстояли мы всего того, что так гордо называли мы русским, в силе и правде чего мы, казалось, были так уверены? Как бы то ни было, знаю точно, что я рос во времена величайшей русской силы и огромного сознанья её».
Но что радикалам студенческой молодёжи до бунинского героя с его ностальгическими воздыханиями, до Победоносцева, да и до самого Достоевского! В тот год, когда Снесарев поступил в университет был упразднён просуществовавший двадцать лет устав, который предоставлял университетам статус автономий. Должности теперь распределял попечитель учебного округа. По новому уставу учреждались две власти: учебная — ректор, декан и полицейская — инспекция. Запрещались действия корпоративные — депутации, коллективные заявления, публичные речи, театральные представления, концерты, кружки, сходки. Разумеется, тайные общества прежде всего.
Инспектор Алексей Александрович Брызгалов по служебному усердию пытался «всю студенческую рать» взять под пригляд. «Шпионаж» осуществлялся низшими служителями инспекции — надзирателями, обычно людьми невесть как образованными, чаще всего из унтер-офицерской среды. От их докладных, записываемых в специальном журнале, студенческое житьё-бытьё зависело в немалой степени: мог быть и выговор, и карцер. Строго предусматривалось, когда и в какой одежде быть. Нельзя было носить косоворотку, ходить по улицам без шпаги, появляться на улице в летней форме в начале сентября — после ушедшего лета.
Одни к такого рода предписаниям относились спокойно, другие видели в них покушение на их права и свободы. Молодых во все века всякий запрет обычно толкает на протест, но ведь и молодые-то разные: и разумно-сдержанные, и агрессивно-распалённые. Иному лишиться длинных волос представляется событием едва ли не более драматичным, нежели погибель всей мировой свободы и цивилизации, и он с ходу готов звать на баррикады. Плоды студенческого духа с его непокорством и жаждой нового многообразны. На университетских сходках с их шумно-поверхностными протестами, в которых сразу мастерами смуты оказались пламенные прогрессисты и террористы, будущие большевики и меньшевики, эсеры и масонствующие кадеты, разбрасывались слова-семена антигосударственности и разрушительства. И всё же любой университет более храм науки, нежели баррикада. Пусть было и в Московском университете нечто вроде протестного митинга, на котором не только либеральные юристы, но и математики, физики шумно и кто весело, кто мрачно выкрикивали: «Долой Брызгалова!» Да не мог там быть Снесарев: не этим были заняты его душа и ум.
К 75-летию со дня рождения А. Т. Прасолова (1930—1972)Книга издана при финансовой поддержке администрации Воронежской областиКнига Виктора Будакова «Одинокое сердце поэта» — первое наиболее обстоятельное и серьезное лирико-биографическое повествование-исследование о жизненном и творческом пути русского поэта, уроженца воронежской земли Алексея Прасолова.В книге широко представлены документальные свидетельства, географические, событийные, исторические реалии. Образ поэта и его строки даны в контексте отечественной поэзии и истории.Повесть «Одинокое сердце поэта», опубликованная сначала в газете «Воронежский курьер», затем в столичном издании «Роман-журнал.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Новая книга A.B. Олейникова подробно рассказывает о трофеях русской армии, захваченных в годы Первой мировой войны: о знаменах, броневиках и орудиях, добытых русскими солдатами на полях сражений. Особое внимание уделяется военнослужащим германской, австро-венгерской и турецкой армий, оказавшимся в русском плену. Сопоставляя различные документы, автор анализирует урон, нанесенный врагу русской армией.Книга рассчитана на самый широкий круг читателей.
Разведывательные службы Белого движения занимают особое место в истории отечественных спецслужб. За сравнительно короткий промежуток времени — шесть лет — разведка Белого движения прошла все этапы развития: зарождение, становление, развитие, зрелость, упадок и уход с исторической сцены вместе со своими создателями — белогвардейскими режимами.Книга Н.С. Кирмеля расскажет обо всех этапах существования белой разведки, об ее оперативных мероприятиях и судьбах сотрудников. Используя многочисленные архивные документы, автор детально показывает борьбу на тайном фронте Гражданской войны.Данное исследование продолжает книга «Спецслужбы Белого движения.
В новой сенсационной книге известного историка главное внимание уделено малоизвестным аспектам Сталинградской битвы и связанным с ней мифам. Рассматривается весь ход кампании 1942 года, от принятия Гитлером в апреле 1942 года плана «Блау», предусматривавшего захват Кавказа и выход на Волгу, и вплоть до капитуляции 6-й немецкой армии в Сталинграде 2 февраля 1943 года. Особое внимание уделяется соотношению потерь сторон альтернативным вариантам развертывания Сталинградской битвы.Книга написана на основе уникальных и никогда не публиковавшихся ранее архивных материалов.
Густав Марк Гилберт был офицером американской военной разведки, в 1939 г. он получил диплом психолога в Колумбийском университете. По окончании Второй мировой войны Гилберт был привлечен к работе Международного военного трибунала в Нюрнберге в качестве переводчика коменданта тюрьмы и психолога-эксперта. Участвуя в допросах обвиняемых и военнопленных, автор дневника пытался понять их истинное отношение к происходившему в годы войны и определить степень раскаяния в тех или иных преступлениях.С момента предъявления обвинения и вплоть до приведения приговора в исполните Гилберт имел свободный доступ к обвиняемым.