Генерал, рожденный революцией - [54]

Впрочем, Жданов в начале переговоров вздумал было сделать вид, что в их лагере нет никакого раздора. С места в карьер он потребовал весь максимум: ликвидацию военно-революционного комитета, разоружение большевистского полка, возвращение арестованных в тюрьму и, наконец, передачу всей власти «комитету спасения революции»...

Как ни странно, но именно такая постановка вопроса успокоила Мясникова. Он сразу вспомнил Баку, где ему пришлось работать с Шаумяном и другими большевиками. Вспомнил шумный восточный базар; там торговец за какой-нибудь чепуховый товар вдруг заламывал невероятно высокую, ни с чем не сообразную цену, причем опытный покупатель знал, что это делается именно потому, что хозяину очень хочется продать свой товар, и он будет долго канючить, торговаться, хлопать папахой о землю, призывать аллаха и всех гурий рая в свидетели бессовестнейшего грабежа, но в конце концов уступит товар за цену, во много раз меньшую, чем запрашивал...

Усмехнувшись и мысленно приготовившись к такому изнурительному восточному торгу, Мясников заявил:

— Мы не можем принять всерьез ваши требования, господин Жданов. Я хочу напомнить, что еще два дня назад и вы как комиссар Временного правительства, и Фронтовой комитет, и командование фронта признали Советскую власть в Петрограде и Минске. Поэтому именно мы имеем право предъявить вам требования о немедленном выводе из города кавдивизии, роспуске незаконно созданного «комитета спасения революции» и заявить, что иначе все ваши действия будут рассматриваться как мятеж против законной власти.

— Ого! — запальчиво воскликнул Жданов. — Ну нет, незаконна именно ваша власть в Питере! Это они там и вы здесь — мятежники! Да будет вам известно, что верные Временному правительству войска уже находятся у стен столицы и не сегодня-завтра они прогонят это ваше опереточное правительство — Совет Народных Комиссаров во главе с Лениным!

— Ну, это мы еще посмотрим, — насупился Мясников. — Думаю, что произойдет как раз обратное: Советское правительство, возглавив петроградский пролетариат, развеет в прах мятеж ваших «верных» войск — точно так же, как это случилось с корниловским мятежом.

— Да послушайте, друзья, так же нельзя! — взмолился Штерн. — Мы же собрались здесь не для таких препирательств и не для того, чтобы предъявлять друг другу требования, означающие капитуляцию одной из сторон. Мы собрались, чтобы выработать приемлемое для обеих сторон соглашение о том, как избежать в городе гражданской войны и кровопролития. — Он положил перед собой лист бумаги. — Ну, давайте обсудим...

— Первым пунктом, на котором мы категорически настаиваем, — взял слово Колотухин, — должно быть то, что «комитет спасения революции» не признает образовавшийся в Петрограде Совет Народных Комиссаров и не подчиняется ему!

Штерн посмотрел на Мясникова и сказал просительно:

— Давайте запишем это, а?.. А зато вторым пунктом напишем: «Комитет спасения» признает, что вопрос о власти решается не здесь, не в Минске и не на Западном фронте, а в столице». — Он повернулся к Жданову: — Ведь это же так, ведь на самом деле все решается именно там!

«Черта с два, — подумал Мясников. — Если даже случится, что Керенскому и Краснову удастся на время захватить Питер, — поднимем весь фронт и двинемся туда!»

Наверное, сидевший рядом с ним Ландер думал так же, потому что сказал:

— Ладно, мы согласны с обоими пунктами, но третьим пунктом, на котором уже мы категорически настаиваем и без которого не может быть никакого соглашения, должно быть следующее: ««Комитет спасения» отказывается от посылки каких-либо вооруженных частей в Петроград а Москву и не пропускает таковые в Минск».

Судя по тому, как быстро согласились с этим пунктом Жданов и остальные, было ясно, что они делают это формально. На самом же деле они, конечно, приложат все усилия, чтобы послать подмогу Керенскому. И это стало ясно из следующего контрпредложения Жданова:

— Теперь об этом вашем арестантском «полке»... Оп должен быть немедленно разоружен.

— Ну вот, опять мы возвращаемся к вопросам, которые делают соглашение невозможным, — недовольно поморщился Ландер. — Ведь вы уже предлагали разоружить полк и вернуть солдат в тюрьму и получили категорический отказ, — к чему же продолжать толочь воду в ступе?

Жданов с апломбом возразил:

— Мы же идем на уступку, сняв предложение о возвращении арестованных в тюрьму!

Комендант города Кривошеин, в чьем непосредственном подчинении был полк, сказал с нажимом:

— Отобрать оружие у политзаключенных, вышедших на свободу и получивших его, можно, только убив каждого из них — убив в жестоком бою! А мы ведь, кажется, собрались для того, чтобы избежать такого боя, не так ли?

Наступило минутное молчание. Потом Штерн предложил очередную «резиновую» формулировку:

— Давайте запишем так: «Комитет спасения» признает амнистию политических заключенных, произведенную Минским Советом, но находит необходимым разоружить их»... Погодите, слушайте дальше! — замахал он руками, видя, что Мясников гневно привстал. — А устно мы договоримся, что это разоружение произойдет, когда между договаривающимися сторонами установится атмосфера взаимного доверия и честного сотрудничества...