Генерал медицинской службы - [15]
— Как только прибудете на Донской фронт, немедленно спрячьте свою рацию, не держите ее в чемодане, — наставлял агент Штаркера. — Шифровальные и дешифровальные блокноты храните в герметическом футляре, будьте осторожны. Документы, известные вам, во внутреннем кармане кителя. Помните, какие?
— Удостоверение личности, врачебный диплом, командировочное предписание, — перечислил Ганс, как на экзамене.
Уловив паузу, абверовец нахмурился: — О комсомольском билете забыли!
Военврач третьего ранга Сергей Туманов
Самолет шел на высоте четыре тысячи метров. Ганс Штаркер приподнял шторку и увидел в иллюминаторе вспышки зениток.
«Пересекаем линию фронта», — отметил он и, закрыв глаза, попытался представить себе встречу с Россией… Он знал от агентов абвера, что фамилия завербованного немецкой разведкой человека, который встретит его у Ахтубы, — Соскин Николай Николаевич. Возраст — тридцать восемь лет. Особые приметы — высокий, шатен, слегка косит левый глаз. Соскин работает шофером грузовой машины в отделении военторга и устроит все, как положено, — заверили Ганса агенты абвера.
…Самолет несколько замедлил ход. На переборке вспыхнула лампочка. Сопровождающий Ганса абверовец внимательно наблюдал за сигналом. Когда лампочка дважды мигнула и погасла, он открыл крышку люка. Вместе с ревом моторов в самолет ворвалась струя свежего воздуха. Ганс потрогал лямки парашюта и шагнул в зияющий проем. Через несколько секунд он повис под шелковым куполом… Еще будучи студентом он прыгал с парашютом и знал, как с ним обращаться. И как только ноги коснулись земли, тут же ухватился за стропы.
Недалеко раздался свист с перерывами. Условный знак… Ганс ответил более протяжным свистом.
— Не ушиблись? — услышал он тихий голос подбежавшего человека. — Я — Соскин… С прибытием! Первым делом спрячем парашют в яму. — И показал в сторону кустарника. — Готова яма-то!
Ганс неприязненно всматривался в едва различимый силуэт подбежавшего человека. Невольно сунул руку в карман и сжал пистолет.
Когда парашют был спрятан, Соскин тихо сказал:
— Теперь — к машине, тут близко!
Подойдя к полуторке, они оглянулись, но вокруг было пусто и тихо.
Соскин ловко и бесшумно вел машину по шоссе. На востоке уже заалело небо, когда он сказал:
— Сейчас мы приедем в Ахтубу. Оттуда вы переправитесь через Волгу и с попутными машинами доберетесь на Донской фронт.
И это тоже было известно Гансу от агентов абвера. Только он, как мы узнаем потом, прибудет на Донской фронт не тем путем, каким указали ему абверовцы, а совершенно другим…
На окраине Ахтубы Ганс Штаркер расстался с Соскиным. Поглядев вслед удаляющейся полуторке, он зашагал вдоль тесового забора. Несколько раз прошелся туда и обратно, украдкой поглядывая по сторонам и пытаясь определить, не следят ли за ним?
Убедившись в безопасности, Штаркер направился к двухэтажному деревянному дому и, показав стоявшему у крыльца часовому удостоверение, скрылся за дверью.
Через час Ганс уже беседовал с уполномоченным советской контрразведки.
Вершинин летит в Москву
Внутри Донского фронта развернулась работа по ликвидации туляремии.
Это был как бы «малый фронт», на котором самоотверженно действовала грозная армия под началом Станислава Васильевича Вершинина. В состав армии входили врачи, зоологи, химики, интенданты, даже строители. Левый берег Дона стал своеобразным плацдармом. Здесь проводились газовые атаки на полевых мышей. В землянках и блиндажах, в окопах и траншеях первой линии против мышей применялись ядовитые приманки. Ремонтировались, очищались и хлорировались колодцы, а на продскладах и пунктах питания устанавливались герметически закрывающиеся ящики и лари, обитые жестью. Специальные команды тщательно очищали территорию, сжигали ненужный хлам и мусор. Сжигали также подстилочную солому и неубранный хлеб. Тучи дыма медленно поднимались к небу. Трудно было определить, день стоит или уже сумерки спустились на землю… Не зря в гитлеровских штабах заволновались: какую акцию затевают русские под прикрытием непроницаемой дымовой завесы?
Профессора Вершинина срочно вызвали в Москву. Это явилось для него неожиданностью. В чем дело? Самый разгар упорных боев на «малом фронте»!.. Разве мог он покинуть сейчас свою небольшую и с такой тщательностью подготовленную армию? Но вызов не подлежал обсуждению.
Возложив руководство на безотказного, неутомимого Игоря Лаврова, Станислав Васильевич в тот же день вылетел в Центр.
К удивлению Вершинина, самолет приземлился не в Шереметьеве, как обычно, а на незнакомом ему небольшом летном поле, где-то на дальних подступах к столице. Встретивший его человек, с легкой сединой на висках, был в штатском, что еще более удивило профессора. Вершинин в нерешительности остановился, поставив у ног чемоданчик.
Только в кабинете у генерала, грудь которого была украшена почетным знаком чекиста, вызов разъяснился.
— Понимаю ваше недоумение, профессор, — сказал генерал. — Но… еще чуточку терпения! — И улыбнулся словно старому знакомому. — Не хотите ли чайку?
— Не до чайку! — хмуро бросил Вершинин, сердито шевеля бровями. — Меня вызывало мое Управление… Откуда вам известно мое имя?
