Генерал Кононов. Том II - [4]
Штаб дивизии, совместно со штабом 5-го Донского полка, стал в местечке Рума, а полки и части обеспечения дивизии, расположились в окрестных селах.
Наша сотня расположилась в 5-ти километрах от штаба, в селе Ирик. Напуганные титовской пропагандой селяне, в начале с легким страхом встречали нас, но увидев дружеское к ним отношение казаков, стали улыбаться, вступать в разговоры и угощать нас созревшим виноградом и прекрасными ароматными спиртными напитками, которые они выделывали из слив и винограда. Живописное, окруженное виноградниками село, было очень зажиточным. Почти в каждом доме была, как говорится, полная чаша. У селян во дворах было полно скота, птицы и прочего добра.
В первый же вечер селяне созерцали нравы и быт казаков. Казаки, ознакомившись с гостеприимными хозяевами, незамедлили показать свою казачью удаль. По всему селу разливались песни и гремели двухрядки.
Проходя мимо дома, где помещалось первое отделение нашего взвода, я услышал музыку, топот и свист. Весь дом ходил ходуном. У открытой двери, заглядывая во внутрь комнаты, стояла толпа селян. В большой горнице, отодвинув стол в угол, казаки отплясывали — «казачка». Вокруг, тесным кругом, столпились женщины, мужчины и дети. В середине, прихлопывая по голенищам, мелкой дробью выбивая какие-то заковыристые «колена», припевая частушки и посвистывая, плясал наш командир взвода — вахмистр Чебенев. Вскидывая белобрысым кучерявым чубом, он с гиком пускался в присядку.
«Ходи хата, ходи печь, хозяину негде лечь» — подпевая скороговоркой и хлопая в ладоши, поддавали жару казаки. Наш сотский повар, Иван Болдырев, — «рвал» на двухрядке и, время от времени, не выдержав пускался сам в присядку вместе с гармошкой.
Еще дома, в Таганроге, в ансамбле песни и пляски я учился плясать. Казаки, зная, что я «спец» по этой части, увидев меня, схватили и, высоко приподняв, через головы селян, бросили на середину круга. Приземлившись я с ходу пошел «щупаком».
«У ха…, о ха…» — гремело кругом.
Восхищенные казачьей веселой натурой, крестьяне пожимали нам руки, приветствовали нас. Хозяин дома, весьма тронутый, гостеприимно угощал всех вином.
«Газда, а газда (газда — хозяин), — говорит один казак, обращаясь к хозяину, — вот ты имеешь свой дом, свою землю, коров, лошадей, птицу, виноградники; живешь богато и ни в чем не нуждаешься. А вдруг придут коммунисты, — они у тебя заберут все это. Загонят тебя в колхоз и будешь ты горбить не на себя, а на товарища Тито и его надсмотрщиков. Будешь сопротивляться, они тебя загонят в тюрьму, в концлагерь, где ты и согнешься. Понял, братушка? У вас, в Югославии, будет то же самое, что и у нас, в России. Все это всем нам, кого ты здесь видишь, пришлось испытать на своей шкуре».
Другие казаки, оставив веселье, вступают в разговор и на перебой начинают рассказывать о жизни в СССР. Хозяин и все другие селяне с явным интересом и, одновременно, недоверием слушают и задают вопросы. Веселье переходит в политику. Начинается ярая антикоммунистическая пропаганда. Разговор затягивается до поздна.
Вахмистр Чебенев, сделав мне знак, вышел на улицу. Я последовал за ним.
«Посты проверил, все в порядке?» — спрашивает он меня.
«Так точно, господин вахмистр, все в порядке», — доложил я.
«Смотри, будь осторожен и скажи своим казакам — в полку уже насчитывается восемь человек пропавших. Смотри, чтобы никто из казаков ночью в одиночку не ходил, никуда бы не отлучался. Эти титовцы, видать, ловкие ребята, но мы им… скоро покажем с кем они имеют дело» — загнув троекратным (матом) и вскинув чубом, закончил Чебенев.
«Иди… в случае чего… Я вот в этой хате сплю, понял?», — добавил он.
«Слушаюсь!» — вытянулся я.
В эту же ночь в местечке Рума, где стоял штаб дивизии и штаб нашего полка, произошла стычка с Титовцами. Около двух часов ночи казачий пеший патруль от 1-й сотни, проходя по улице заметил, что какая-то фигура стояла у калитки одного двора и быстро скрылась при его приближении. Начальник патруля, урядник Ковыль, сейчас же приказал бегом окружить двор. Ковыль и с ним трое казаков вошли во двор. Горевший в доме свет сразу же потух. Неожиданный огонь из автомата сразил на смерть урядника Ковыля и казака Седых. Из дома и сарая открылась автоматная и ружейная стрельба. Началась перестрелка. Подоспевший взвод первой сотни, окружив дом, заставил титовцев сдаться. Пленные, всего пять человек, оказались одетыми в форму нашего полка. Связанные и перепуганные на смерть хозяева дома, после того как их развязали, рассказали, что эти «черкеси»[1] сняли с них обручальные кольца, связали руки, заткнули рты и изнасиловали жену в присутствии мужа. Гардероб и шкафы побили и выбрали все ценное. Командир взвода — хорунжий Сидак — оставив патруль у дома, отправил пленных в штаб полка.
В штабе было установлено, что пленные титовцы были посланы штабом 12-й титовской бригады с целью компрометации казаков перед хорватским населением. Форму они отобрали у попавших к ним в плен казаков. Среди пленных титовцев оказался один русский, молодой, двадцатидвухлетний парень из Архангельска — советский парашютист. Остальные были сербы и хорваты.
Легендарный герой Освободительного Движения Народов России 1941-45 г.г. донской казак генерал Иван Никитич Кононов, бывший майор Красной Армии, кавалер ордена «Красной Звезды», окончивший военную академию имени Фрунзе — явление исключительное и единственное среди военачальников Красной Армии, принявших участие в вооруженной борьбе против советском власти во 2-ю Мировую войну.Его действия, связанные с твердым и самоуверенным характером, сделали его имя легендарным в истории Освободительной борьбы Народов России.«Кононов — пишет немецкий историк Юрген Торвальд — был явление твердое и самоуверенное».«Лихой кавалерийский генерал» — восхищенно пишут иностранные журналисты и писатели.Автор настоящей книги хорунжий Константин Черкассов бывший офицер для особых поручений ген.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед Вами история жизни первого добровольца Русского Флота. Конон Никитич Зотов по призыву Петра Великого, с первыми недорослями из России, был отправлен за границу, для изучения иностранных языков и первый, кто просил Петра практиковаться в голландском и английском флоте. Один из разработчиков Военно-Морского законодательства России, талантливый судоводитель и стратег. Вся жизнь на благо России. Нам есть кем гордиться! Нам есть с кого брать пример! У Вас будет уникальная возможность ознакомиться в приложении с репринтом оригинального издания «Жизнеописания первых российских адмиралов» 1831 года Морской типографии Санкт Петербурга, созданый на основе электронной копии высокого разрешения, которую очистили и обработали вручную, сохранив структуру и орфографию оригинального издания.
Татьяна Александровна Богданович (1872–1942), рано лишившись матери, выросла в семье Анненских, под опекой беззаветно любящей тети — Александры Никитичны, детской писательницы, переводчицы, и дяди — Николая Федоровича, крупнейшего статистика, публициста и выдающегося общественного деятеля. Вторым ее дядей был Иннокентий Федорович Анненский, один из самых замечательных поэтов «Серебряного века». Еще был «содядюшка» — так называл себя Владимир Галактионович Короленко, близкий друг семьи. Татьяна Александровна училась на историческом отделении Высших женских Бестужевских курсов в Петербурге.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.