Генерал и его семья - [10]
— Устала она! А я, значит…
Но Анечка развернулась и скрылась в свою комнату, где Степка как ни в чем не бывало возился с порванной магнитофонной лентой, и закрыла за собой дверь.
Генерал постоял в одиночестве и попыхтел. Потом, помотавши обалдевшей головой, прошел к столу, налил рюмку золотистой «Старки», подержал ее, но пить раздумал.
Это что же — всё? Ну нет, дорогуша, так не пойдет!
Давай-ка, доченька, поговорим серьезно!
Из двери детской вышел Степка, неся магнитофон со стопкой бобин, как Лариса Сергеевна противень.
— Ты чего тут?
— Анька сказала, что я теперь тут буду спать.
— Анька сказала! О как! Какая командирша у нас нашлась!
Степка дипломатично промолчал.
А генерал ворвался к Анечке.
Дочь сидела на диване, откинувшись и закрыв глаза. При появлении отца она их открыла и устремила на него такой взгляд, что, будь генерал в более адекватном расположении духа, не стал бы он сейчас к Анечке приставать.
— Не-ет, дорогая моя! Так дело не пойдет!
— Пап, уйди, пожалуйста…
— Нет, погоди, давай поговорим… Я отец!.. в конце концов!.. я имею право… я… должен знать… Ты давай не очень!
— Пап, давай потом.
— Нет, давай сейчас! Давай сейчас!.. Что молчишь?.. Я тебя спрашиваю!.. Я с тобой по-человечески хочу, а ты!.. Анна!! Совесть есть у тебя?!
— Папа, я прошу тебя…
— Просит она!.. Теперь вот просишь… Опозорила, как… Хорошо хоть мать не дожила…
— Уйди! Уйди! Уйди! — завопила нежданно и невыносимо Анечка и заколотила по дивану ладошками. — Ну я прошу тебя — уйди!! — И уже рыдая: — Мне переодеться надо.
Генерал попятился и так и вышел задом, не отрывая глаз от рук дочери, скрывших ее подурневшее, жалкое, ненаглядное лицо.
«Всем скажем, что вышла замуж и приехала рожать. Поверят, не поверят — плевать. Пусть только вякнут!»
Он выпил, налил еще, выпил и куснул яркое, но какое-то безвкусное яблоко.
Да в чем, собственно, дело? Что за трагедия такая? С чего это советский генерал-майор, да еще и войск противокосмической обороны, так разнюнился?
Ну залетела дочь, бывает. Спору нет, нехорошо, но что тут такого уж кошмарного и позорного? Чего убиваться-то? Жилплощадь позволяет, с материальным благополучием тоже все вроде в порядке. Двадцатый век на дворе. А тут какие-то средневековые и деревенские дикости и предрассудки.
Ну так Василий Иванович и был — по происхождению деревенским, а по воззрениям своим, как мы потом постараемся показать, самым что ни на есть средневековым.
Да и чем, по большому счету, военный городок от деревни отличается? Народу немного, все про всех всё знают. Начальство тем более на виду. Об отцах-командирах да об их женах и детках посплетничать — самое милое дело! Такого насочиняют…
Вон про первого полкового командира и про его несчастную Серафиму Андреевну чего только не рассказывали: и что сам он всю войну на «ташкентском фронте» жировал (и это несмотря на боевые награды и шрам через все лицо), и что полковника-то он получил только за то, что женился на подстилке какого-то важного армейского чина, и поэтому пьет запоями и бьет жену как сидорову козу! А командир ведь был практически непьющий, а уж какой маршал польстился бы на его тощую долгоносую жену, вообразить было невозможно. Но воображали и живописали — со всякими безобразными подробностями.
А про Травиату сколько всего навыдумывали гадкого? Убил бы!
Ну а тут и фантазировать не надо — девка жесточайшим образом беременна.
Ужасно хотелось выть.
Василий Иваныч стоял, перекатываясь с каблуков на носки так и не снятых ботинок, курил и глядел в окно.
Солнце опять вышло из-за туч, вернее, опустилось ниже их волнистого края, но теперь оно было уже оранжевым и с каждой минутой все больше краснело, приближаясь к темной полоске далекого противоположного берега, где уже загорались редкие огоньки.
А у своего окна так же, не включая света, стояла Анечка, смотрела, как зажигаются фонари и разноцветные окна, как в синем сумраке к Дому офицеров собираются черные человечки — в кино, наверное, а может, на танцы, сегодня же суббота, — как из трубы котельной идет белый, нет, в свете невидимой отсюда луны голубой толстый дым. А там выше и правее какая-то крупная и яркая звезда… А ведь пятерка была по астрономии в десятом классе.
И тут во чреве ее впервые шевельнулся сын.
Но поделиться новостью (нельзя сказать, что радостью, скорее страхом) было не с кем.
А Василий Иванович отрезал толстенный ломоть хлеба, наложил сверху ветчины и сыра, плеснул грамм 150 в фужер для шампанского и ушел к себе. Надо было все спокойно, без нервов обдумать. С этой психической говорить нечего. Надо самому.
Генерал сел за стол, на котором стояли гипсовые бюстики Чайковского и Бетховена, фотография покойной жены и макет истребителя из плексигласа, подаренный на прощанье тиксинскими летчиками, надел наушники армейского образца (он завел их давным-давно, когда с огорчением убедился, что ни жена, ни дети не разделяют его музыкальных пристрастий) и поставил одну из своих самых любимых и ценных пластинок — «Зимний путь» в исполнении Дитриха Фишер-Дискау.
Вот интересно, что бы сказал Бочажок, узнав, что этот обожаемый им волшебный баритон был в свое время самым настоящим немецко-фашистским агрессором и даже первое его выступление состоялось в американском плену? И пел он там тоже, кстати, Шуберта. Да и потом, кажется, предпочел, вражина, гэдээровской народной демократии неонацистскую и реваншистскую ФРГ!
«Суть поэзии Тимура Кибирова в том, что он всегда распознавал в окружающей действительности „вечные образцы“ и умел сделать их присутствие явным и неоспоримым. Гражданские смуты и домашний уют, трепетная любовь и яростная ненависть, шальной загул и тягомотная похмельная тоска, дождь, гром, снег, листопад и дольней лозы прозябанье, модные шибко умственные доктрины и дебиловатая казарма, „общие места“ и безымянная далекая – одна из мириад, но единственная – звезда, старая добрая Англия и хвастливо вольтерьянствующая Франция, солнечное детство и простуженная юность, насущные денежные проблемы и взыскание абсолюта, природа, история, Россия, мир Божий говорят с Кибировым (а через него – с нами) только на одном языке – гибком и привольном, гневном и нежном, бранном и сюсюкающем, певучем и витийственном, темном и светлом, блаженно бессмысленном и предельно точном языке великой русской поэзии.
В сборник вошли работы, написанные друзьями и коллегами к 60-летию видного исследователя поэзии отечественного модернизма Николая Алексеевича Богомолова, профессора Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. В совокупности большинство из них представляют коллективный набросок к истории русской литературы Серебряного века. В некоторых анализируются литературные произведения и культурные ситуации более раннего (первая половина — середина XIX века) и более позднего (середина — вторая половина XX века) времени.
Перед нами – первый прозаический опыт лауреата Национальной премии «Поэт» Тимура Кибирова. «Радость сопутствует читателю „хроники верной и счастливой любви“ на всех ее этапах. Даже там, где сюжет коварно оскаливается, чистая радость перекрывает соблазн пустить слезу. Дело не в том, что автор заранее пообещал нам хеппи-энд, – дело в свободной и обнадеживающей интонации, что дорога тем читателям стихов Кибирова, которые… Которые (ох, наверно, многих обижу) умеют его читать. То есть слышат светлую, переливчато многоголосую, искрящуюся шампанским, в небеса зовущую музыку даже там, где поэт страшно рычит, жалуется на треклятую жизнь, всхлипывает, сжавшись в комок, а то и просто рыдает… Не флейта крысолова, не стон, зовущийся песней, не посул сладостного забвения, не громокипящий марш (хотя и все это, конечно, у Кибирова слышится), а музыка как таковая» (Андрей Немзер).
«Книга волшебных историй» выходит в рамках литературного проекта «Книга, ради которой…» Фонда помощи хосписам «Вера».В тот момент, когда кажется, что жизнь победила нас окончательно, положила на обе лопатки и больше с нами ничего хорошего не случится, сказка позволяет выйти из этой жизни в какую-то совсем другую: иногда более справедливую, иногда более щедрую, иногда устроенную немножко подобрее, – и поверить всем сердцем, что правильно именно так. Что так может быть, а потому однажды так и будет. Сказка – утешение.
«Новый Белкин» составлен из повестей тех писателей, которые входили в «пятерку» лучших, но не стали лауреатами. Это повести финалистов ежегодной литературной премии Ивана Петровича Белкина – Эргали Гера, Андрея Дмитриева, Ильи Кочергина, Марины Палей, Ирины Поволоцкой, Игоря Фролова и Маргариты Хемлин. В сборник включены статьи и эссе удостоенных диплома «Станционный смотритель» критиков и литературоведов – Инны Булкиной, Льва Данилкина, Евгения Ермолина, Аллы Латыниной и Андрея Немзера, координатора премии Натальи Ивановой, а также размышления о словесности в стихах – Тимура Кибирова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Главный герой романа анализирует свою жизнь через призму болезненного увлечения футболом. Каждое событие в его жизни прежде всего связано с футбольным матчем любимого «Арсенала», ведь он Болельщик, каких поискать, и кроме футбола в его жизни нет места ничему другому.В романе масса отсылок к истории игр и чемпионатов второй половины 20 века, но, несмотря на это, книга будет интересна не только болельщикам. Ведь на этом примере писатель рассказывает о роли любого хобби в жизни современного человека – с одной стороны, целиком отдавшись любимому увлечению, герой начинает жить оригинальнее и интереснее обычных смертных, с другой, благодаря этой страсти он застревает в детстве и с трудом идет на контакт с другими людьми.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.