Генерал Брусилов - [4]
Но помогли связи в высших кругах петербургского общества – вместо того, чтобы просиживать штаны еще год в пятом классе, Алексею Брусилову был предоставлен годичный отпуск, и он уехал на Кавказ к дяде и тете. Там он начал усиленно заниматься с преподавателями, вернувшись в корпус через год, минуя шестой класс, выдержал экзамен прямо в специальный класс, где учиться было намного интереснее. Там преподавались военные науки, к которым Алексей Брусилов имел большую склонность. Кроме того, пажи специальных классов помимо воскресенья отпускались в увольнение два раза в неделю, а в летнее время выезжали в лагерь в Красное Село, где в составе учебного батальона участвовали в маневрах и различных военных упражнениях.
Воспитанники Пажеского корпуса.
Сам Алексей Алексеевич о времени, проведенном в Пажеском корпусе, в своих воспоминаниях пишет очень сдержанно. Объяснить это довольно сложно. Одна версия заключается в том, что вспоминать было нечего, другая – что перед автором стояли совершенно другие задачи. Поэтому хочу предложить читателю отрывки из воспоминаний другого выпускника этого учебного заведения, графа А. А. Игнатьева, изложенные им в книге «Пятьдесят лет в строю». Он пишет, что сразу же после поступления в корпус стал свидетелем царивших там порядков:
«В конце спальной стоял, небрежно опираясь на стол, дежурный по роте камер-паж, и перед ним в затылок стояли мы, «звери», являвшиеся к дежурному: одни – ввиду прибытия, другие – для увольнения в отпуск.
В гробовой тишине раздавались четыре четких шага первого из выстроенных, короткая формула рапорта, а затем, с разными оттенками в голосе, крикливые замечания:
– Близко подходите!
– Плох поворот!
– Каска криво!.. Тихо говорите! – И опять: – Плох поворот!
Наконец, торжественный приговор:
– Явиться на лишнее дневальство.
После повторялась та же церемония перед фельдфебелем Бобровским. Вся моя кадетская выправка оказалась недостаточной. Окрики и замечания сыпались на меня как горох, и вскоре после поступления я насчитал тридцать лишних дневальств.
Главной ловушкой было хождение в столовую. Впереди шел вразвалку, не в ногу старший класс, а за ним, твердо отбивая шаг, даже при спуске с лестницы, где строго карался всякий взгляд, направленный ниже карниза потолка, шли мы, «звери», окруженные стаей камер-пажей, ждавших случая на нас прикрикнуть. Кого-то осилила мысль – в небольшом проходном зале поставить модель памятника русско-турецкой войне. По уставу воинские части при прохождении мимо военных памятников были обязаны отдавать честь, и мы, напрягая слух, четыре раза в день ждали команды «Смирно!», по которой руки должны были прилипать к канту штанов, и за поднятую лишний раз руку окрик был неминуем.
Но хуже всех доставалось дневальным, которые в каске и при тяжелом казенном тесаке, подтянутом до отказа, чтоб не отвисал, сновали целые сутки по роте. Их главной обязанностью было объявлять громким голосом распоряжения дежурного камер-пажа и, между прочим, после каждой перемены кричать: «Младшему классу – в классы» – не только в жилых помещениях и курилке, но даже в пустом ватерклозете…
Вне стен корпуса испытания не кончались. Обязанные отдавать честь старшему классу, мы оглядывались не только по сторонам, но и назад, боясь пропустить камер-пажа, катящего на лихом извозчике…
Главным отличием от кадетских корпусов являлось то положение, что раз ты надел пажеский мундир, то уже наверняка выйдешь в офицеры, если только не совершишь уголовного преступления. Поэтому наряду с несколькими блестящими учениками в классе уживались подлинные неучи и тупицы…
Если быт и нравы Пажеского корпуса сильно меня разочаровали, то учебная часть оставила по себе самые лучшие воспоминания. Система уроков была заменена в специальных классах лекциями и групповыми репетициями, на которых сдавались целые отделы курсов. Для преподавания были привлечены лучшие силы Петербурга, и подготовка, полученная в корпусе, оказалась по военным предметам вполне достаточной для поступления впоследствии в Академию Генерального штаба. Главным предметом была тактика… затем шли артиллерия, фортификация, топография, а на старшем курсе – военная история… Из общих предметов на младшем курсе камнем преткновения для большинства пажей, но не для бывших кадет, были механика и химия. В специальных классах преподавался курс истории французской и немецкой литературы, а многие пажи писали сочинения с той же почти легкостью, что и на русском языке…
Мундир пажа повседневный.
В старшем классе строевая подготовка разделялась по родам оружия: пехота производила в белом зале или во дворе ротные учения в сомкнутом строе; кавалеристы в манеже, под руководством инструктора-офицера кавалерийской школы, проходили полный курс езды, рубки и вольтижировки, а артиллеристы были заняты службой при орудии и верховой ездой».
Алексей Брусилов закончил Пажеский корпус в июле 1872 года. На выпуске присутствовал сам император, все было обставлено весьма торжественно.
Итак, первый этап жизни будущего полководца был завершен, причем весьма недурно. Выпускники Пажеского корпуса в Российской империи считались в то время элитой, нацеленной на блестящую военную и гражданскую карьеру. Достаточно напомнить, что, помимо А. А. Брусилова, Пажеский корпус дал русской армии таких известных в свое время военачальников, как П. В. Гурко, А. М. Драгомиров, Г. М. Ванновский, М. М. Склон, В. И. Ромейко-Гурко, Ф. Е. Келлер и многих других. Из его стен вышли такие известные государственные и политические деятели, как лидер октябристов М. В. Родзянко, гетман Украины П. П. Скоропадский, председатель Совета министров России в 1916 году А. Ф. Трепов и др.
