Генерал армии мертвых - [2]

— Господин генерал, телефон…

Генерал энергично поднялся.

— Прошу прощения, господа, — и широкими, величественными шагами он направился вслед за портье.

Вернулся он столь же величественным. Он весь сиял. Принесли коньяк и кофе. Разговор оживился. Генерал снова дал понять, что он здесь главный, потому что священник, хотя и имеет звание полковника, в данном случае всего лишь представитель церкви. Он был главным и мог поддерживать разговор на любую тему: о коньяках, столицах, сигаретах. Он чувствовал себя превосходно, ему все нравилось — этот зал гостиницы, эти тяжелые портьеры, эта чужая, даже слишком чужая, музыка. Ему всегда нравились цивилизация и комфорт. И поездки в другие страны. Поездки помогали ему полнее ощутить всю прелесть размеренной семейной жизни. Было что-то завораживающее во всем этом — в международных отелях, в дальних авиарейсах, в гаванях со множеством флагов, в чужой речи.

Генералу было весело. Очень весело. Он и сам не знал, отчего его вдруг захлестнула волна веселья. Это была радость путника, обретшего пристанище после долгой опасной дороги, да еще в плохую погоду. Маленькая золотистая рюмка коньяку все дальше отгоняла от него угрюмую, угрожающую панораму гор, даже здесь, за столом, все еще возникавшую перед ним тревожным видением. «Как гордая одинокая птица…» Он вдруг почувствовал себя могущественным. Тела десятков тысяч солдат столько лет дожидались его в земле, и вот он явился, чтобы они восстали из грязи и вернулись к родным и близким, явился, как новый Христос, но вооруженный картами, списками и точными данными. Другие генералы вели бесконечные колонны солдат к неудачам и гибели, а он явился, чтобы вырвать у смерти и забвения их останки. Он будет идти от могилы к могиле, по всем бывшим полям сражений, чтобы найти всех павших и забытых. В своей битве с цепкой глиной он не будет знать поражений, ведь он вооружен магической силой точных, тщательно проверенных данных.

Он представляет здесь великую цивилизованную державу, и миссия его благородна. В ней есть что-то от величия греков и троянцев, что-то от воспетых Гомером погребальных церемоний. И вы откроете рты от изумления, вы, албанцы, не выпускающие из рук зонтиков!

Генерал выпил еще рюмку. С этой самой ночи, каждый день, каждый вечер, там далеко, на его родине, все, кто ждут, будут говорить о нем: он сейчас ищет. Мы ходим в кино, в рестораны, гуляем, а он бредет по чужой земле и ищет наших несчастных сыновей. Ох, и тяжелая у него работа, но он справится. Не зря мы послали его. Да поможет ему бог!

Глава вторая

Кирка издала глухой звук. Священник перекрестился. Генерал отдал честь. Старый рабочий высоко поднял кирку и снова вонзил ее в землю.

Генерал с волнением наблюдал, как первые влажные комья земли отлетают к его ногам. Это была первая могила, которую они вскрывали, и все замерли в ожидании. Албанский эксперт, стройный светловолосый юноша, что-то помечал в своем блокноте. Двое рабочих из министерства коммунального хозяйства курили сигареты, третий сосал трубку, а самый молодой из них стоял и задумчиво наблюдал за происходящим, облокотившись на кирку. Они должны были ознакомиться с процедурой проведения раскопок, поэтому стояли и внимательно следили за вскрытием первой могилы.

Генерал не мог отвести взгляда от горки земли. Комья были черные, мягкие, от них шел пар.

Вот она, чужая земля, сказал он себе. Земля как земля. Та же черная грязь, что и везде, те же камешки в ней, те же корни и такой же пар. И тем не менее чужая.

У них за спиной время от времени с ревом проносились машины. Кладбище было рядом с шоссе, как и большинство солдатских кладбищ. По ту сторону дороги паслись коровы, их мычание иногда нарушало тишину долины.

Генерал нервничал. Груда земли все росла, через четверть часа рабочий стоял в яме уже по колено. Он немного передохнул, пока другой рабочий выгребал лопатой разрыхленную землю, затем снова принялся за работу.

Высоко в небе летела стая диких гусей.

По шоссе шел крестьянин, ведя лошадь под уздцы.

— Бог в помощь! — сказал крестьянин, который, кажется, не понял, чем они занимаются. Никто из стоявших вокруг могилы не ответил ему, и крестьянин пошел дальше.

Генерал смотрел то на разрытую землю, то на лица рабочих-албанцев. Они были спокойны и серьезны.

О чем, интересно, они думают? — задал он себе вопрос. Эти пятеро должны извлечь из земли целую армию. Неужели им нравится эта работа?

Но по лицам рабочих ничего нельзя было понять. Двое из них снова закурили, третий все еще сосал свою трубку, а самый молодой продолжал стоять, опершись на ручку кирки, и мысли его, похоже, были далеко отсюда.

Старый рабочий теперь уже был по пояс в яме, и эксперт что-то объяснял ему.

— Что он говорит? — спросил генерал.

— Я не расслышал, — ответил священник.

Остальные стояли молча, как на похоронах.

— Хорошо еще, что дождя нет! — сказал священник.

Генерал поднял глаза. Горизонт был затянут туманом, и далеко, очень далеко, вверх вздымались не то горные вершины, не то клочья тумана.

А рабочий долбил землю киркой. Генерал смотрел на его седую голову, двигавшуюся в такт ударам кирки, ему показалось, что тот удивительно похож на Жана Габена.