Ген Химеры Часть 2. Сеть - [14]

Черная вдова была первым аниматусом, имеющим отпрысков — семь независимых организмов, чье сознание было объединено сетью и контролировалось главным звеном — Черной вдовой. Таким образом, Черная вдова была не просто смертоносным оружием, но и оружием, чья боеспособность была в семь раз выше, чем у обычного аниматуса.

— Ген захвачен, — произнес акушер, и Эмиль почувствовал, как его сердце радостно забилось.

— Сегодня удачный день, коллеги! — произнес он.

Но это был еще не конец. Оставалось самое главное — перенести ген из тела Сарасти в тело Черной вдовы.

А вот и она: двое ассистентов вкатили в операционный блок огромный контейнер со здоровым почти двухметровым паукообразным существом. У него было человеческое лицо, снабженное мощными хелицерами, большое блестяще-маслянистое брюшко и восемь длинных тонких лап.

— Она божественна! — восхищенно произнес Эмиль, рассматривая недоразвитые человеческие руки, растущие из черного паучьего тела. — Идеальная химера, достойная маленькой королевы.

Семь отпрысков лежали рядом, свернувшись в клубок: маленькие черные пауки с красной отметиной на спинке. Они будут находиться в режиме ожидания до тех пор, пока не будет активирована сеть, пока Черная вдова не призовет их.

— Начинаю пересадку гена, — сказал акушер. Не открывая глаз, он положил правую ладонь на брюшко паука, а левую оставил на теле Сарасти.

Кто-то из акушеров рассказывал, что видит ген, как свечение, кто-то утверждал, что он похож на белый шум, который воспринимается через руки. Должно быть, у каждого акушера было свое виденье гена, но для Эмиля важно было лишь то, чтобы в нужный момент оно не подвело.

Шли минуты, но акушер молчал, лишь сосредоточенно морщился и держал ладони: одну на груди Сарасти, другую на теле Черной вдовы.

— Есть, — наконец произнес он. — Душа обрела новое тело.

— Дефибрилляцию, быстро! — Эмиль ощутил радостное возбуждение, охватившее его.

Спустя несколько разрядов, организм аниматуса был запущен. Сердце заработало, легкие обогатили кровь кислородом, мозг принялся решать простейшие задачи. Очень медленно, словно боясь, что удача в последний момент отвернется от него, Эмиль Гебхард приблизился к Черной вдове.

— Сарасти, — позвал он, положив руку на блестящее черное брюшко. — Ты слышишь меня?

Санитары в это время собирали фрагменты прежнего, человеческого тела девочки, чтобы утилизировать их в кислоте.

— Сарасти, — снова позвал Эмиль, прислушиваясь к дыханию аниматуса.

Лицо паукообразного не выражало ничего, лишь пальцы на рудиментарных руках едва заметно сжимались и разжимались, словно тестируя новое тело.

Наконец глаза существа медленно приоткрылись: блеклые, белесые, болезненно реагирующие на солнечный свет.

— Вот так, молодец, — рот Эмиля растянулся в довольной улыбке. — Почувствуй какой мощью ты теперь обладаешь, девочка!

Сарасти не ответила; неизвестно было, пригодны ли вообще ее новые голосовые связки для человеческой речи.

— Ты чувствуешь их? Своих отпрысков? — продолжал Эмиль.

Глаза Черной вдовы открылись и закрылись словно в знак согласия.

— Активируй их! — приказал Гебхард.

Семеро пауков, размером с автомобильное колесо каждый, ожили, как один: распрямились длинные лапы, клацнули мощные челюсти. Зрелище было настолько завораживающим и пугающим, что ни врач ни ассистенты не смели пошевельнуться.

— Поздравляю коллеги, — торжественно произнес Гебхард. — Сегодня мы создали наше самое опасное оружие.

Начало Войны

Несколько дней потребовалось Томасу, чтобы восстановить свое зрение. Когда это наконец произошло, больше всех радовался Айзек, ведь теперь нарушители порядка наконец-то смогут приступить к исполнению наказания. С тех пор каждый день для Томаса и Ойтуша заканчивался уборкой в офицерских палатках, объединенных в длинные казармы, во время которой они старательно делали вид, что не замечают друг друга. Сати и Эвридика хотели было разделить с ними каторгу, но глава сопротивления строго настрого запретил помогать им.

— Я думала, они помирятся, — Сати покачала головой, глядя, как Ойтуш принимается мыть пол, который Томас выдраил минуту назад.

— Перестань, — отмахнулась Эвридика. — Оба слишком гордые. Да и объект их вражды слишком ценен для обоих.

— Ты обо мне сейчас говоришь? — Сати едва заметно улыбнулась.

Эвридика адресовала ей выразительный взгляд. В подземке действовал негласный сухой закон, и все же старшая сестра Ойтуша периодически нарушала его, прикладываясь к маленькой фляжке, которую прятала за поясом.

— Ты правильно сделала, что вышла за Ойтуша, — сказала она, и тут же добавила, — Не в том плане, что он лучше для тебя, а в том, что не морочишь голову обоим сразу.

Сати почувствовала себя неловко: в последние недели на Острове они с Томасом были очень близки, и Эвридика знала об этом. Но Ойтуш был выбран ею вопреки всему: классовой несовместимости, козням протектория, смерти, которая много раз пыталась разлучить их — а это только усиливает связь между людьми.

Один за другим погасли большие прожекторы: в подземке готовились ко сну. Сати еще раз взглянула на палатки, где ее муж и тот, кому пришлось остаться лучшим другом, заканчивали мыть полы в темноте.