Ген Химеры Часть 1 - [18]

— Это Николас! — сквозь слезы сказала она. — Шанталь не хотела вставать, и тогда он приказал мышам разбудить ее.

Вот ведь чертов психопат…

— Где он?! — спросила Сати, вываливаясь из своей кроватки.

Вытирая ручьи слез, Лагуна неопределенно махнула на дверь. Дети любят наблюдать за своими шалостями, и если он прячется за дверью, Сати успеет его схватить.

Но за дверью детской девушку ждал лишь пустой коридор. Вернувшись в комнату, она застала совершенно иную картину: Лагуна больше не плакала, а кибермышки спокойно сидели на ладони Шанталь. Лишь только кровавые отметины на ее веках говорили о том, что пару секунд назад здесь происходило нечто ужасное.

— Он отозвал мышей, — ответила Лагуна на немой вопрос Сати.

Животные-роботы были запрограммированы подчиняться только командам хозяина. Если Николас натравил их на Шанталь, то только он мог отменить команду. Однако в таком случае он должен был быть невидимкой… или же мальчик по-прежнему прятался в комнате.

— Лагуна, не хочешь умыться? — любезно поинтересовалась Сати. — Твои глаза покраснели и распухли.

Всхлипнув напоследок, девочка убежала в ванную комнату, оставляя двух сиделок наедине.

— Шанталь, где Николас? — тихо спросила Сати, подходя к девушке.

Та молчала, заботливо качая на ладони мышат, которые только что причиняли ей боль.

— Ты слышишь меня? — чуть громче повторила Сати, но маскообразное лицо Шанталь оставалось безучастным.

— Бестолочь, — вполголоса констатировала девушка, тщательно осматривая комнату. Все сиделки необратимо деградируют. Исчезают как личности, опускаясь до уровня базовых рефлексов и простейшего набора слов. Должно быть, с Шанталь происходило то же самое: лишенная права выбирать, права иметь личные вещи, она все больше сливалась с окружающим интерьером, превращаясь из человека в атрибут богатства и роскоши. Раньше существовал закон об эвтаназии сиделок, но пару лет назад и его отменили, забирая у них единственное право — умереть, когда они захотят.

Передвигаясь по комнате, Сати почувствовала, что под действием адреналина, влияние препаратов на ее организм несколько поубавилось: мысли стали более ясными, а тело подвижнее. Она шла, словно в воде или как в кошмарном сне, когда за тобой гонятся, а ты никак не можешь убежать от преследования, но опора в виде стен была ей больше не нужна.

— Николаса здесь нет, — внезапно сказала Шанталь. — Он всего лишь маленький ребенок, и ни в чем не виноват.

Надо же, видимо, она деградировала не настолько сильно.

— Ты совсем дура? Он натравил на тебя этих уродцев, — возмутилась Сати, глядя на миловидных мышек с красными глазками. Киберживотных не отличить от настоящих, вот только эти — идеально вышколенные и выполняют любой твой приказ.

— Если ты хочешь выжить в этом доме, тебе надо опасаться Лагуны, — продолжала Шанталь, и Сати удивилась тому, насколько серьезным стал ее голос.

— Ты никогда не пыталась сбежать? — спросила она, пропуская предупреждение мимо ушей.

— Не советую тебе даже думать об этом, — строго сказала Шанталь. — Я была такой же бойкой, как ты, пару лет назад. Теперь я не могу ни перестать улыбаться, ни уйти дальше уборной.

Сати вопросительно уставилась на нее, а Шанталь продолжала:

— Под моей кожей лица и стоп зашиты микробритвы. С ними ты будто бы по углям ходишь. То же самое и с лицом: любая мимика — и словно огнем обжигает. Чтобы совсем не отупеть, я складываю числа в голове, но делать это с каждым днем становится все труднее и труднее.

Сати не знала, что сказать. Произошедшее с Шанталь было не человечески жестоким, но девушка не могла пообещать, что сможет помочь ей. Во всем Метрополе были сотни девушек и парней, участь которых была такой же ужасной, а то и намного ужаснее. Всех спасти невозможно, пока будет существовать само понятие о сиделках.

— Как ты попала сюда? — спросила Сати, присаживаясь рядом.

— Моя мать заболела, — ответила Шанталь. — На нее лечение нужны были деньги, много денег. Я попыталась сбежать, когда моя семья получила пособие за первые полгода работы.

Сати могла себе это представить: огромные деньги — вот что толкает многих людей отдать себя в добровольное рабство.

— Теперь мне уже некуда возвращаться — матери больше нет в живых.

— Сочувствую, — отозвалась Сати. — Моя история похожа на твою. Вот только мне есть куда возвращаться.

Сати не знала, что значит иметь мать, но могла себе представить, что потерять родного человека гораздо тяжелее, чем вообще никогда не знать его.

— Ты сказала, что ты здесь незаконно, — поинтересовалась Шанталь. — Что это значит?

— Я должна была стать сиделкой, но только через полгода, — ответила Сати.

— Тебе нет шестнадцати? — легкое изумление появилось на непроницаемом лице девушки.

Сати покачала головой:

— Нет, и мистер Толстая Ряха знает об этом. Он подписал недействительный договор.

— Ты про Вига Такера? — шепотом спросила Шанталь. — Тюльпан, он очень, очень опасный человек.

— Никакая я не Тюльпан! — вдруг потеряла терпение Сати. — Мое имя Сати, и я не собираюсь плясать под дудку какой-то мелкой плаксы.

— Конечно же ты Тюльпан, — возмущенно сказала стоящая в дверях Лагуна. На ее руках был сверток с хнычущим грудничком, которого она неумело качала.