Ген человечности - [31]

– Да, Йордан Михайлович, нет, Йордан Михайлович… Ты вообще разговаривать умеешь? Почему ты не рассказал ему все наши новости?

– Этим я сейчас и займусь, – сообщил Илья. – Так что я отправляюсь в гостиницу писать отчет. А тебе поручаю разговор с Витей. Постарайся выяснить, что с ним приключилось.

Самохлеб удалился, оставив недовольную Аману одну. Он почему-то так и не решился сказать ей о той самой главной новости, которую поведал ему Йордан Михайлович. А девушка в запале и не заметила, что речь шла о каких-то войсках.

Витя был все еще бледен, но уже улыбался. Увидев Аману, он чуть не вскочил с кровати, но медсестра ловко ухватила его за плечи и удержала на месте.

– Вставать нельзя, – сурово заявила она, – волноваться нельзя, пациент получил снотворное, так что на разговоры у вас времени немного.

– Он же только что очнулся! – удивилась Амана. – Зачем же опять засыпать?

– Все вопросы к доктору, – непреклонная медсестра, вероятно, проходила практику в шпионской школе: никаких лишних эмоций и никакой утечки информации. Не меняя каменного выражения лица, эта дама исчезла за дверью.

– Ну как ты? – с улыбкой спросила девушка. Амана подумала, что была знакома с Витей всего лишь в течение нескольких часов, но после стольких волнений, связанных с исчезновением Якушкина, она испытывала к нему самые теплые чувства. К тому же, Витя чем-то напоминал ей любимого старшего брата, оставшегося в Японии.

– Уже совсем хорошо, – отозвался Витя.

– Если бы ты знал, как мы волновались за тебя! Хоть бы предупредил нас о том, что собрался на это чертово болото.

При упоминании о Гнилом болоте Якушкин как-то сразу помрачнел и сделался кислым как недозревший лимон.

– И что же все-таки с тобой случилось? – девушка наконец-то смогла задать мучивший ее вопрос. – Как ты оказался в лесу, да еще в таком состоянии?

– Я и сам толком не помню, что со мной произошло, – Якушкин растерянно развел руками.

– Это очень важно, Витя. От твоих слов во многом зависит направление наших дальнейших работ. Ведь твое исчезновение, скорее всего, связано с пришельцами, которые здесь побывали. Так?

На этих словах Якушкин окончательно скуксился.

– Не знаю, Амана. Последнее, что у меня осталось в памяти – это утро позавчерашнего дня, когда мы только приехали в Студеное озеро…

– Слушай, – прервала его девушка, – ты не возражаешь, если я буду записывать твой рассказ. Все-таки, это свидетельство очевидца, и важно, чтобы ни одна подробность не была упущена.

Амана достала портативную видеокамеру, которую принес Илья из гостиницы, включила ее и поставила на прикроватный столик. Вообще-то, было бы неплохо подключить к Вите пару датчиков, чтобы фиксировать его психоэмоциональные реакции во время рассказа. Такое тестирование позволяло выявить все моменты, остававшиеся «за кадром» – все, что человек забыл или не упомянул, может быть, постеснялся сказать или, наоборот, наболтал лишнего, приукрашивая свое приключение. Известны ведь были случаи, когда представители неизвестных цивилизаций подвергали людей, вступавших с ними в контакт, гипнозу. Тогда подобный детектор лжи помогал найти «зазоры» между рассказом очевидца и тем, что произошло на самом деле.

Но Амана, будучи человеком деликатным, стеснялась применять такие методы – слишком уж все это смахивало на полицейский подрос, поэтому она и ограничилась видеокамерой.

– Валяй! – решительно заявила девушка. Это слово она выучила не так давно и оно ей очень нравилось своей бесшабашностью. – Начинай свое повествование.

– Только я предупреждал, – Витя вдруг смутился, – я же толком ничего не помню!

– А ты рассказывай и, может быть, по ходу дела что-нибудь всплывет в памяти.

Якушкин был журналистом, причем неплохим, а значит, вряд ли стал бы стесняться видеокамеры. Но момент был ответственный. Витя представил, как, спустя десятилетия, кто-нибудь из ученых запросит в архиве эту запись. Скажет: дайте-ка мне, мол, первое свидетельство очевидца по контакту с инопланетянами в Студеном озере, я хочу написать по этому уникальному случаю докторскую диссертацию… Эта картина настолько льстила Витиному самолюбию, что он, даже лежа на больничной койке, приосанился и сделал значительное выражение лица.

– Значит, по порядку, – важно сказал Якушкин. – Дело было так: мое журналистское задание – сделать репортаж о происшествии в Студеном озере. Поэтому, как только мы прибыли в этот город, я тут же кинулся добывать информацию…

… Он шел по улицам Студозера и наслаждался солнечным утром. Хотя в последнее время проблема экологии была не такой острой, как, скажем, тридцать лет назад, но все же воздух в городах заметно отличался от деревенского. А Студеное озеро и было, по сути, большой деревней, только более или менее цивилизованной. Если в Москве в самом центре стояли огромные ионизаторы воздуха и насыщали атмосферу свежестью, то здесь никакие ионизаторы были не нужны, по крайней мере, дышалось Вите так легко, как ни в каком другом месте.

Поднялся он, видимо, довольно рано, потому что людей на улицах было еще совсем немного. Вчерашние страхи сразу после приезда в город, привидение, встретившееся им в ночном мраке, – все казалось нереальным. Даже смешно было бы говорить сейчас с кем-нибудь об этом. Поэтому Якушкин переключил все свои мысли на визит инопланетян. И в качестве первого шага, как настоящий журналист, решил обратиться к официальным источникам, то есть, к местным властям, и из их уст услышать подробности трехдневной блокады Студозера.