Ген бесстрашия - [23]

Только потом ей объяснили, что процесс деторождения у земных гуманоидов длится довольно долго. Хотя и не так долго, как может продлиться вынужденное пребывание носителя гена бесстрашия среди миламанов. План работ с его участием расписан на несколько лет вперед, а по большому счету ученые хотели бы подержать его у себя как минимум до тех пор, пока не повзрослеет клонинг, способный его заменить.

А Евгения Неустроева тем временем обуревали новые страхи. Он даже обрадовался, когда Ли Май Лим не сказала ничего определенного о его возвращении на землю.

Дело в том, что он боялся возвращаться.

Хорошо зная свое родное государство, а также взгляды мирового сообщества на проблему контакта, Неустроев не сомневался, что по возвращении на землю жить спокойно ему не дадут. Зато он сомневался, что ему дадут жить вообще. Могут ведь и уничтожить прямо на месте — испепелить из огнемета или еще как-нибудь во избежание инопланетной заразы.

Мировая фантастика десятки лет изощряется на тему вирусов, занесенных с других планет, катастрофических эпидемий, контроля над разумом и прочих разных «чужих», которые до поры до времени зреют в теле человека, побывавшего у инопланетян, а потом выбираются наружу и устраивают маленький конец света.

И во избежание такой опасности пленника пришельцев по возвращении домой запросто могут угробить без всяких разговоров. Безопасность цивилизации дороже свободы личности.

Неустроев уже жалел, что настоял на отправке на землю Риты Караваевой, и собирался просить Ли Май Лим выяснить, что с нею стало. Но не знал, как к этому подступиться, потому что выглядело это нехорошо — сам же вытолкал ее чуть ли не пинками с корабля, а теперь беспокоится, что дома ей будет еще хуже.

Но держать свои опасения в секрете он тоже не умел, и когда Ли Май Лим снова пришла к нему, такая же нагая и красивая, как и в прошлый раз, он поделился с нею своей тревогой.

Ни о чем не просил, просто сказал, что не уверен в правильности своего поступка. И уже не в первый раз произнес в разговоре слово «боюсь».

— Боюсь, ей могут грозить серьезные неприятности, — сказал он, и Ли Май Лим, которая плохо учила биологию, в очередной раз удивилась — как это носитель гена бесстрашия может чего-то бояться.

18

На самом деле Евгений Оскарович боялся зря.

Как раз примерно в то самое время, когда Неустроев беседовал с Ли Май Лим на борту крейсера «Лилия Зари», из его родного города в Москву на Лубянку ушла депеша, из которой следовало, что никаких объективных доказательств инопланетного вторжения не найдено, и все собранные данные говорят скорее в пользу версии о преднамеренной мистификации, организованной при активном участии душевнобольного Е.О. Неустроева и попавших под его влияние школьников.

Автором депеши был скептически настроенный полковник, но на его сторону склонялись многие из его подчиненных и коллег — особенно после того, как во все хоть немного компетентные органы от райотделов милиции и до областной Администрации включительно косяком поперли «очевидцы». И что характерно — все говорили разное и в большинстве своем несли полный бред и околесицу.

Основной удар пришелся, конечно, на городские газеты и областную телекомпанию. Стада «очевидцев» паслись там с утра до вечера, и журналистам приходилось даже вызывать милицию, чтобы хоть как-то отделаться от этих идиотов. Но милиция была занята — ее тоже осаждали ловцы НЛО и жертвы инопланетного террора.

Лучшего способа дискредитировать показания подлинных очевидцев нельзя было придумать. Еще вчера даже очень серьезные люди — например, начальник милиции, своими глазами видевший парализованных омоновцев — верили, что в городе происходят таинственные вещи. Но лично выслушав парочку новых «очевидцев», тот же начальник милиции начал сомневаться — а стоит ли верить своим глазам.

Какой-то потрепанный мужичок синюшного вида, доставленный в милицию за пьяный дебош в общественном месте, надседался до хрипоты, утверждая, что его похитили инопланетяне.

— Они ставили на мне опыты! — орал он, брызгая во все стороны слюной. — И еще отобрали сумку, а в ней бутылки были. Пустые. Не-не-не! Полные! Я требую компенсации.

И хотя от «жертвы инопланетян» за километр несло перегаром, перестраховщики из райотдела доставили его в управление, где общаться с алкашом пришлось лично генералу. А не успел он отделаться от пьяницы, как к нему прорвался псих, требующий спрятать его в надежную камеру, ибо он только что из самых достоверных источников узнал, что намечен в качестве следующего объекта для похищения.

— Они всегда начинают с учителе

й биологии, — кричал он. — А следующие на очереди — историки. Вы просто обязаны меня спасти.

— Вы историк? — ошалело вымолвил генерал.

— Какая разница! Историк, не историк — все равно они меня заберут и выпотрошат всю мою память. А я много чего помню…

Наконец генералу все это надоело и он категорически запретил подчиненным тревожить его по поводу инопланетян, хотя накануне сам же отдал прямо противоположный приказ. Теперь этот приказ выходил ему боком, и начальник милиции распорядился:

— Даже если сюда придут сами инопланетяне, ко мне их не пускать! Мне про них ничего не говорить, не звонить, не беспокоить. Я занят, я болен, я умер, у меня совещание.