Ген бесстрашия - [15]

Зато среди разведчиков уже были жертвы. Рядовых и капралов, которых Бунтабай ежедневно гробил десятками в приступе ярости, можно не считать — но ведь страдали и офицеры.

Внеплановая линька ни для кого не проходит бесследно. Тонкую молодую кожу беспрестанно атакуют микробы, и в это время надо лежать в постели под защитной пленкой, а не вкалывать день и ночь без сна и отдыха на благо родной Мотогаллии. Но верные присяге офицеры разведки даже на последнем издыхании не покидали боевые посты и умирали со словами преданности Всеобщему Побеждателю на устах.

В итоге дело шло к тому, что скоро в разведке вообще не останется ни офицеров, ни рядовых.

Встреча с мудрецом Бурамбараном была последней надеждой генерала Бунтабая. Добиться аудиенции стоило неимоверного труда. Очередь к мудрейшему из мудрейших была расписана на несколько лет вперед, и генерал прошел вне очереди только благодаря двойной протекции. За него просили дедушка Бугимот и маршал Караказар, и Бурамбаран не смог им отказать.

Но увы. Когда Бунтабай появился перед очами мудреца, окруженного толпой трутовок и прихлебателей, ему даже не дали изложить суть дела.

— Он уже знает, — шепнула генералу одна из трутовок. — Он все знает.

А Бурамбаран лишь на мгновение поднял на просителя глаза и произнес тяжелым басом всего одно слово:

— Мелочь!

После чего навсегда потерял интерес к Бунтабаю.

— Что? — пролепетал ошеломленный начальник разведки.

— Он говорит, что вы должны быть внимательнее к мелочам, — пояснила трутовка, и ее спутницы повлекли Бунтабая к выходу. — Или может быть, что ваш масштаб слишком мелок для порученного вам дела.

Бронированная дверь с лязгом закрылась за спиной генерала, и он малодушно подумал о самоубийстве. А потом еще более малодушно подумал о том, что ему не хочется умирать.

Из неудачной аудиенции генерал сделал только один вывод — что мудрость непревзойденного Бурамбарана находится выше его понимания. А значит, придется выкарабкиваться своими силами, несмотря на то, что сил уже никаких не осталось.

Увы, генерал Бунтабай, как и положено всякому большому начальнику, считал ниже своего достоинства читать те документы, которые он подписывал для сведения нижестоящих чинов и смежных подразделений. А поскольку общая фронтовая разведсводка была одним из таких документов, ее он тоже не читал, полагая, что обо всем действительно достойном его внимания подчиненные ему и так доложат.

Однако подчиненные никогда не докладывали шефу о мелочах. Например о том, что в списке перемещений миламанских боевых звездолетов значится канонерка «Тень Бабочки», которая некоторое время назад покинула свой участок фронта и нигде больше не появилась.

Таких кораблей, понятное дело, было много, и они составляли целый раздел списка. Но была в этом списке еще одна аномалия. Среди исчезнувших звездолетов значилось необычно много легких крейсеров глубокой разведки — точно таких же, как «Лилия Зари», которую так настойчиво и безуспешно искал по всему космосу генерал Бунтабай.

Однако генералу никто об этом не доложил.

Крейсера в противостоящих друг другу боевых флотах исчисляются десятками тысяч, а число канонерок и других легких звездолетов вообще не поддается определению. И на этом фоне дюжина крейсеров и одна канонерка кажутся мелочью, которая недостойна внимания не то что генерала, но даже унтер-офицеров из его обслуги.

Сводка, которую Бунтабай подписал, не читая, ушла в войска, но боевые генералы тем более не стали ее читать. Для этого у них были штабные офицеры, которые, разумеется, тоже не докладывали шефам о пустяках.

Но у любого правила есть хотя бы одно исключение.

Начальник Главного штаба союзнических войск генерал Забазар всегда читал разведсводки сам.

И еще он без всяких советов мудрейшего Бурамбарана с юных лет привык уделять максимум внимания мелочам.

12

— Опаньки! — произнес Евгений Оскарович Неустроев после довольно длительного молчания, когда Рита Караваева уже перестала смеяться, катаясь по полу со стоном: «Ой не могу!»

Зеленоглазая миламанка у стены, которая, впустив ее, снова закрылась, выглядела испуганной. Реакция на ее появление была явно неадекватной, и Ли Май Лим никак не могла уразуметь, в чем дело.

Ученые и спецназовцы за прозрачной стенкой тоже ничего не понимали и были готовы прийти на помощь к Ли Май Лим по первому зову.

— По-моему, вы все тут помешались на сексуальной почве, — заметил Неустроев, разглядывая нагую гостью с неподдельным интересом.

Ли Май Лим слушала перевод через миниатюрный наушник, а потом ответила:

— Да, мы любим вкушать плоды сладострастия.

Ретранслятор перевел слово «сексуальный» медицинским термином, а Ли Май Лим употребила в ответе обычный для миламанского языка эвфемизм. Но ретранслятор не сумел подобрать для этого поэтического словосочетания адекватное соответствие в русском языке, и в результате фраза получилась слишком вычурной.

— И вы предпочитаете вкушать эти плоды в большой компании? — в тон ей произнес Неустроев.

— Иначе нельзя, — не заметив иронии, ответила Ли Май Лим. — Чтобы подготовить мужчину к любви, нужны млечные слезы, а они не появятся, пока одна женщина не приласкает другую.