Геморрой, или Двучлен Ньютона - [31]

Где-то часам к десяти позвонил Степка и заговорщическим тоном напросился в гости. Дед уже отчалил к кому-то на юбилей, делать мне было нечего, и я даже обрадовался. Степка почти ворвался в квартиру, хотя изо всех сил пытался придать себе значимость и степенность – кстати, что-то новенькое.

Как дрянной сыщик из дрянного детектива, он прошелся по всем комнатам, даже в холодильник заглянул. Несмотря на это, зачем-то поинтересовался, дома ли Дед, и наконец причалил в моей комнате. Плюхнулся на тахту и выжидательно уставился на меня. Аналогичный маневр повторил и я. Степка сдался первым, хотя его распирало от желания услышать мои вопросы. У меня же их просто не было, почем я знаю, какого фига он приперся.

– Эта высокая роскошь тот еще фрукт! – наконец выпалил он.

– Чиво? – не понял я, потому что действительно не понял.

– Таво! Элис твоя – та еще штучка!

– Я утверждал обратное? – остудил его я.

– Ну тебя! Я три дня таскаюсь у нее на хвосте, а он Младенца Гарольда изображает.

– Каво?

– Чиво-таво-каво! Достал своими глупостями! Я юзил-юзил, а ты, как всегда, все в делит и новый файл.

– Степка, не играй в мои игры. Какой еще младенец?

– Чайлд Гарольд. Персонаж такой – надменный и холодный. Тебе что, серьезно пофиг, что я надыбал?

– Идиот! Тебя кто-нибудь о чем-нибудь просил?

– Ну, я же не дурак, я сам все понял. Ты пригласил меня в кафе, показал Элис, поперся к ней, ясен перец зачем. А я в это время парился в машине. Потом вы друг за другом потащились каждый на своей тачке на другой конец города, потом…

– Степка, – взмолился я, – чем мне поклясться, что это роковая цепь случайностей. Ну, зависнуть мне как ржавый комп на месяц без секса, если я пригласил тебя в тот сакраментальный день из прагматичных соображений.

– А зачем тогда? – вылупился он.

– Да говорил же тебе – высокая роскошь общения. Сент Экс и прочая, и прочая.

– Ты! Пригласил меня! – медленно выговаривая слова, начал он. – Просто так! Из-за… «прочая и прочая»?! Ты, хренов интеллектуал, долбаный пиарщик, любимец баб, сноб и прочая, и прочая, решил приколоться надо мной, а я как дурак…

– Стоп! – поднял я палец. – Спасибо за исчерпывающее резюме моей персоны. Многое мне в диковинку. Что касается дурака, то ты не как, а самый настоящий. В жизни бы не поверил, что у тебя такая низкая самооценка. Ты что, лузером себя считаешь? Почему?!

– Да рядом с тобой кто хочешь так себя считает. Даже твоя Элис. Может, спросишь наконец, что я надыбал?

– И не подумаю! Даже если она решила меня отравить, а ты вынюхал, где, как, чем и когда, все равно не спрошу.

– Почему? – проскулил он.

– Да потому, цифровая твоя мозга, чтобы ты поверил, что ничего мне от тебя не надо было. Просто и всего только… «и прочая, и прочая».

Я выдохся. Степка тоже.

– Дед дома? – спросил он, и я запустил в него подушкой. Степка поднялся и пошел на выход. Я пошел следом, считая, что добавить мне нечего, хочет оставаться дураком, его дело. Но Степка прошествовал на кухню, достал из холодильника снедь, вытащил бутылку Дедова любимого вина (вот зачем спрашивал), разлил по бокалам и сказал, подняв свой: – Ну и на хрен!

Отличный, кстати, тост. До прихода Деда мы его развивали по всем направлениям. Дед вернулся в соответствующей кондиции и присоединился к нам. Степка заночевал у нас. Точнее, заутрил, ибо разбрелись мы по комнатам, когда уже почти светало.

В девять утра меня разбудил телефонный звонок. Моя секретарша, пардон, помощница, миль пардон, помощник, голосом, звенящим от священного трепета, сообщила, что господин Пименов спрашивает, когда сегодня можно встретиться. Я уж было собрался ответить, что где-то к четырем, но что-то торкнуло, и я сказал: «Когда ему будет удобно». «Через тридцать четыре минуты», – мгновенно ответила она и отрубилась. Я понял, что избежал очередной ловушки: хорош бы я был, если б назвал свое время, а мне велели прийти к означенному часу. Или у меня уже бзики и я в каждом пуке слышу канонаду. Да нет, откуда тогда эти тридцать четыре минуты – двадцать пять до офиса и девять на сборы?

Короче, я успел вовремя. Но доставили меня не пред светлые очи Пимена, а к Карлычу.

Налицо было воспитание статусом. Ладно, посмотрим, что дальше.

– Так говоришь, что «пираньи» вышли на след? – спросил он, не утруждая себя приветствием.

Я решил, что это слишком! Как сказанула в известных обстоятельствах мадре, одного официанта на семью достаточно. Посему я очень вежливо ответил: «И вам доброго утра». Отпасовал он под дых: подтолкнул ко мне пачку фотографий со словами: «А ты – Брут!» Я вовремя не исправил на «И ты, Брут», так как после просмотра фотографий понял, что он имел в виду. Кстати, хоть мне и не предложили сесть, фотографии были отличным поводом развалиться в кресле для их изучения. Это была фотосессия моей злосчастной встречи с Элис – от кафе до подъезда ее дома, куда мы входили почти обнявшись, и конечно же финал того дня.

Я спокойно просмотрел все, сложил аккуратной стопочкой и спросил: «И?» С минуту Карлыч типа сверлил меня взглядом, а потом сказал:

– И что можно подумать, получив это на следующий день после твоего проникновенного анализа о целях «пираний»? Как ты думаешь?