Гелимадоэ - [34]

Гелена в своем белом плаще протанцевала со мной на дворе дикий канкан, так что всполошенные куры разлетелись в разные стороны. Я едва переводил дух. Мне тошно было смотреть на ее открытый рот, на ее испорченные зубы. Мария принесла и поставила на завалинку блюдечко сушеных слив.

— Ешь, — сказала она, — будем считать, что это по случаю счастливого разрешения твоих дел.

И тут, словно по заказу, к калитке подоспел однорукий Бушек и принялся крутить свою шарманку.

Дора вернулась только после полудня. С вавржинецкой колокольни донесся благовест; ему подкукарекивал колоколец с милетинской часовни.

В платочке, с закатанными рукавами, разрумянившаяся, Дора шла, неся на плече мотыгу. Мы сговорились, что не скажем ей про новость сразу, а заставим себя упрашивать.

— Дора, — закричала Гелена, будто наивная девочка, — а мы что-то знаем! Знаем, да не скажем! Отгадай, что?

Доре вовсе не хотелось отгадывать. Она смотрела на меня сверху вниз равнодушным взглядом. Я не выдержал.

— Барышня Дора… — пролепетал я; слезы навертывались мне на глаза.

Выслушав, она презрительно сжала губы.

— Ну и глупый же ты! Какой глупый! Бежать надо отсюда, бежать из этой мерзкой дыры, от родителей — лишь бы поглядеть на белый свет! Чего бы я только не отдала за это! — Она вздохнула и скрылась в доме.

Совершенно уничтоженный, я еще некоторое время сидел на пороге. И тут, словно выскользнувший из травы уж, словно пеночка, выпорхнувшая из зарослей, появилась Эмма. Она смотрела на меня вопросительно, не решаясь заговорить. Грызла мизинчик. Я видел ее сквозь полуопущенные ресницы. Так ничего и не спросив, она, не задев меня, взбежала на крыльцо настолько легко, что не отдался даже стук ее башмаков.

До меня дошло, что ей мы приятную новость сообщить забыли.

ХМЕЛЬНОЙ ВЕЧЕР И ТРЕЗВОЕ УТРО

Ворота во двор были распахнуты, возле овина стояла коляска. Лида распрягала лошадь. Ни малейшего ветерка; явственно слышалось, как шумит внизу, под горой, Безовка. Раздался мерный цокот копыт, который поглотила соломенная подстилка конюшни; засыпающие птицы чирикнули на застрехе.

Я сидел на лавочке рядом с Марией. Гелена, уперев руки в бока, стояла поодаль и глядела на небо.

— Ой-ей-ей! — нарушил тишину ее возглас — Вон та звездочка прямо под серпом месяца. Кто-то умрет!

Мария молчала. Я постукивал каблуком об каблук, мне было грустно.

— Кто-то умрет, слышите? Звезда возле самого месяца!

Светлые Геленины глаза под растрепанными волосами наводили ужас.

Мария вытянула руку, показывая на трубы пивоваренного завода:

— Видишь — Орион? А вон там Большая Медведица. Где же Полярная звезда?

— Моему дяде, моряку, — нерешительно произнес я, — довелось увидеть Южный Крест. Он говорит, будто нет ничего прекрасней, чем мириады звезд, отражающихся в море. Впечатление такое — корабль парит в пространстве, освещенном тысячью лампионов. — Меня никто не останавливал, и я продолжал уверенное: — Когда над морем восходит солнце, кажется, что появилась комета. Огромный огненный хвост тянется за ним по воде с востока до самого бушприта. Если с утра воздух сухой и трудно дышать, значит, жди грозы. Гроза на море — это не только молнии и гром. Самое страшное тут — шторм. Вода постепенно вскипает громадными волнами, достигающими чуть ли не до неба. То они движутся, как хребты допотопных взбесившихся исполинов, то, всплеснув, делаются похожими на чьи-то жуткие руки с искривленными пальцами — из каждого брызжет пена. Море бороздят дельфины…

Вверху, над моей головой, послышалось приглушенное покашливание. Я затаил дыхание.

— Ну-ну, продолжай, — прозвучал голос из открытого окна. Дора! Сердце мое забилось в смятении. Я растерялся, умолк. — Говорю тебе, рассказывай дальше, — капризно настаивала девушка.

— Мой дядя моряк, — снова начал я прерывающимся голосом, — был в Занзибаре, в Трансваале, у водопада в Конго. Он собственными глазами видел пигмеев с тонкими ногами и огромными головами. У некоторых диких племен вместо рта — клюв, как у птиц. Дяде случалось побывать и среди людоедов. В обмен на стеклянные безделушки они предлагали ему высушенные человеческие головы, нанизанные на шнур, как бусы. Головки маленькие, точно кукольные, глаза прищурены, а на лицах улыбка или жалостная гримаса. Когда в джунглях раздаются звуки тамтамов, это всегда предвещает большое кровопролитие. Начинаются воинственные танцы..

Я умолк. Боязливо сглотнул слюну. Не решался оглянуться.

— Говори дальше, — нежно прошептала Дора, — это интересно!

Я ощутил ее руку на своей голове. Неописуемое блаженство! К сожалению, я не помнил всего, о чем повествовал дядя, пришлось призвать на помощь фантазию.

— Крокодилы на берегах Конго… Они напоминают гнилую колоду, такие же суковатые и покрыты морскими водорослями. Такой крокодил может убить человека одним ударом хвоста. Однако акулы еще страшнее. В гонконгском порту дядя сам видел, как акула откусила руку одному бедняге — он нырнул за монетой, брошенной с корабля в воду. Дядя много чего повидал. Он был и в Австралии. Кенгуру очень симпатичное животное, такой большой заяц с головой лани. Правда, у нее на животе отвратительная сумка. А в траве бродят птицы-лиры. Редкое, удивительное зрелище. Но самые красивые птицы — фламинго. Розовые, как утренняя заря. А марабу похож на состарившегося ученого. Череп голый, шея жилистая, спина сутулая. Только очков не хватает!