Гечевара - [2]

– Буржуи! – неистово выкрикнул он в окно, поддавшись странному наплыву чувств.

Потом изорвал в клочья отвратительный журнал для жертв мозгопромывочной машины и метнул во тьму:

– Подавитесь вы!

За спиной скрипнула дверь кабинки.

– Это ты тут кричишь? – спросил зелёноликий Саша, вышедший оттуда. – Привет, кстати.

– Привет, – ответил Алексей, смутившись.

Он закрыл окно и отправился к себе в комнату.

В ней было по-невинному темно и тихо. Сделав вывод, что остаток ночи он сможет спокойно отдохнуть, Двуколкин влез в постель, расслабился и смежил свои очи.

Через пять минут, уже понявший, что уснуть после перенесённого волнения так просто не удастся, он опять услышал шёпот сверху:

– Милый…

– Тсс!

– Он уснул! Ты слышишь? Он сопит. Давай ещё раз! Только так, как я просила!..

Лёша вжался в матрац и, как мог, стойко принял сей новый этап истязания.

Через полчаса он думал, как бы снова выбраться в сортир: на этот раз снять напряжение в тех местах, которые благодаря Аркадию и его подруге отказались отдыхать. Но выйти было невозможно, и Алёша слушал, слушал, слушал…

А ведь утром, в восемь, уже следовало появиться на месте работы и начать эксплуатироваться!..

2.

И кто бы мог подумать, что лишь пару недель назад Алёша был таким же глупым обывателем, как пять миллиардов девятьсот тысяч землян?! Он знать не знал, кто такой Агостиньо Нето и, кажется – теперь уж трудно вспомнить, – верил в то, что Президент избран демократическим путём, а политические партии созданы специально для процветания избирателей. Тот, неполноценный Алёша, ныне вызывающий лишь отвращение, жевал жвачку, ел «сникерсы» и даже как-то умудрился поступить в тот институт, где сейчас учится. Но что хуже всего – он имел глупость вляпаться в ту гадость, что теперь является его работой.

Всё произошло как-то само собой. Сначала, разумеется, были привычные для всякого абитуриента вещи: потерянное лето, торжественное предъявление аттестата в приёмной комиссии, дрожь в руке, берущей один из билетов, нескрываемое ехидство глядящих с профессорского стола… Замученная мама, ожидающая его на лужайке перед институтом с банкой сока и заранее приготовленными справками о том, что Алексей страдает ярко выраженным плоскостопием, пиелонефритом и не позволяющими быть солдатом убеждениями. Занудная езда на электричке домой, в Верхний Игыз, после каждого экзамена. Торжественное зачисление со словесным поносом у декана, тянущего время, и почти что обмороком мамы. Поступление! И слова отца на праздновании этого важного события:

– Теперь, Алёша, ты покинешь дом. В областном центре всё дороже, чем у нас. Поэтому тебе нужно искать работу там, где ты будешь учиться.

– Угу, – отвечал Двуколкин.

Он провалялся дома перед телевизором до конца августа, а двадцать девятого числа снова поехал на место учёбы – обустраиваться. В общежитии сказали, что места будут в начале сентября, когда участковый выйдет из отпуска и выселит троих отчисленных хвостистов. Алёша вздохнул. Значит, придётся снова ездить каждый день в Игыз вместо того, чтобы с первых же дней наслаждаться вольной жизнью одинокого студента.

Остаток времени в облцентре он решил посвятить наслаждению красотами. Первой из них оказался магазин мебели, раскинувшийся на площади, сравнимой с парой стадионов. Невероятные шкафы и креативные до чёртиков кровати были сгруппированы в подобия квартир, от лицезрения которых Алексея охватывал комплекс неполноценности. Увидев пару ценников, Двуколкин ощутил явный риск стать инвалидом на почве этого комплекса. В довершение всего к нему подошла девушка с табличкой на груди – «Эльвира», поздоровалась и спросила:

– Подсказать вам что-нибудь?

Двуколкин буркнул «Нет» и, будучи уверен, что над ним здесь издеваются, обиделся и вышел.

Впрочем, тепло последних летних дней и ощущение близкого начала новой жизни сделали своё дело, и вскоре хорошее настроение вернулось. Алексей зашёл ещё в несколько магазинов и родил мечту о том, как выучится и, конечно, станет менеджером – что бы это слово ни обозначало, – дабы иметь возможность покупать то, что пока еще было для него подобием музейных экспонатов.

Знакомство со «столичной» жизнью областного города кончилось приятным лёгким окунанием в неё. Проходя мимо заведения с чарующе-нерусским именем «Мак-Пинк», Алёша про себя решил, что один раз шикануть можно. Перешагнув порог, вдохнув чудесный аромат жирного и жареного, он не без досады поглядел на цены и наскрёб на гамбургер, картошку-фри и колу.

Потом уселся за пластмассовый стол и принялся наслаждаться. Картошка оказалась не такая, как у мамы; бутерброд с котлетой отдавал чем-то мечтательным и завораживающим; даже кола, идентичная той, что можно было бы купить в игызском продуктовом, получила от фирменного стакана и всей ресторанной атмосферы новый вкус. Всё кончилось до обидного быстро. Алёша дожевал последнее, вздохнул, решил отчаливать. Но тут, как это водится, внезапно, взгляд его упал на яркий лист рекламы, затаившийся на дне подноса. Лёша прочитал:

«Если Вы молоды и энергичны, не хотите сидеть на шее у родителей и ищете работу в дружном молодёжном коллективе, приходите к нам. Компания