Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только - [53]

Толстяк закатил глаза, изображая задумчивость.

— Ну-у-у… — протянул он. — Хорошая зарплата, стабильность…

— А ещё? — не отставал Яичкин.

— Интересная должна быть. От дома недалеко, — фантазия Геннадия Валериановича начала иссякать.

— Ещё, ещё! — подбодрил Женя. — Ещё!

— Даже не знаю, — задумчивый толстяк в последний момент прервал рефлекторное движение указательного пальца правой руки к ноздре. — Начальника хотелось бы неглупого.

— Ещё! — Яичкин усилил напор.

Геннадий Валерианович занервничал и бросил непонимающий взгляд на Толю Колю. Токарь-бизнесмен поощрительно улыбнулся в ответ щербатым ртом.

— Подумайте! — настаивал Яичкин. — Я задал вам вопрос.

— Я не знаю, — сдался толстяк.

— И всё — таки, — Женя сидел прямо и, не мигая, смотрел ему в глаза. — Подумайте, помечтайте.

— Простите, — Геннадий Валерианович вытащил из кармана несвежий платок, быстро протёр им вспотевший лоб. — Вы от меня чего хотите?

— Я хочу, — металлическим голосом проговорил Яичкин. — Чтобы вы помечтали.

— Считайте, что я уже помечтал, — толстяк угодливо гоготнул.

— Отлично, — Яичкин позволил себе слегка откинуться на стуле. Видимо, хотел создать видимость непринуждённой беседы. — А теперь расскажите мне, как вы представляете себе работу вашей мечты?

— Я ведь уже рассказал, — Геннадий Валерианович вторично облизал губы.

Яичкин пропустил последнюю фразу мимо ушей.

— Так я и не услышал от вас о работе вашей мечты. Жаль… Ну, хорошо… А как вы относитесь к страхованию?

— В целом нормально, — толстяк обрадовался смене темы.

— Нормально? — Женя сардонически усмехнулся. — В каком смысле?

— В нормальном… смысле, — толстяк снова достал носовой платок.

— Что вы вообще знаете о страховании? — в голосе Яичкина зазвучали пренебрежительные нотки. — Когда вы сталкивались со страховками?

Толстяк пожевал губами, напряжённо вспоминая.

— Как же, полис обязательного медицинского страхования! — его лицо засветилось.

— Ещё, — Яичкин снова навис над мужчиной. — Ещё!

— Вроде бы, кажется, всё, — Геннадий Валерианович чувствовал себя слегка виноватым.

— Подумайте, — Женя был непреклонен. — Когда вы…

— Да не помню я! — взорвался толстяк.

— Спокойнее! — осадил его Женя. — Другой вопрос. В анкете вы подчеркнули, что для вас наиболее всего важна стабильность. Что вы понимаете под стабильностью?

— Выплата зарплаты без задержек, — обречённо прошептал толстяк.

Женя победно осклабился:

— А ещё?..

Вконец выжатый Геннадий Валерианович покинул наш офис с побуревшим лицом через полтора часа. Не меньше соискателя вымотались и мы с Толей Колей. Один Женя Яичкин выглядел свежо и бодро.

— Зуб даю! — заметил Толя Коля. — Больше мы этого Валериановича никогда не увидим. Я бы точно после такой пытки не пришёл.

— У каждого своя метода, — оскорблённо отозвался Яичкин. — Важно расшевелить человека, вызвать его на откровенный разговор.

Метода действительно у каждого была своя. Уже упомянутый Кучкин-Распутин, например, не любил собеседовать с мужчинами, женщин же пытался нахально соблазнить. Саня Дронов ударялся в воспоминания, живописуя перед соискателем свои былые, часто только что выдуманные заслуги в деле искоренения преступности. Оберфюрер Красовская проводила собеседования с позиции силы. «Не забывайте! — часто учила она свою структурку. — Вы — работодатель! Нечего пресмыкаться! К вам пришли просить работу — из этого постулата и исходите!» Анна Ивановна с Алисой Феоктистовной завлекали доверчивых тётенек в паре. Словно безжалостные паучихи, они подтягивали к себе несчастную «мошку» и планомерно обволакивали её паутиной бессмысленных старушечьих бесед про маленькую пенсию, хронический артрит и бесконечные сериалы.

Привлекала к себе всеобщее внимание одна мадам из смежной структуры. Выглядела она довольно забавно — короткая стрижка-завитушка, зелёная кофточка с жабо и узкие клетчатые брюки, обтягивающие зад впечатляющих размеров. Недаром мы с Толей Колей дали ей меткое прозвище — Женщина-Карлссон. Мадам эта металась от сослуживца к сослуживцу, добросовестно записывая на бумажные листочки их беседы целыми предложениями и даже абзацами. Когда же дело доходило до самостоятельной попытки охмуряжа, Женщина-Карлссон, быстро сбивалась с мысли, путалась в своих бессистемных записях и, наконец, навалившись на стол богатой грудью, вещала с отчаянным надрывом:

— Слышь, я те грю, я те обещаю — через месяц будешь получать сто тысяч! Гарантия! Я те грю! Отвечаю!

Однажды днём я застал Женщину-Карлссона за престранным занятием. Она высилась над сидящей за столом оберфюрером Красовской, её полные белые руки были скреплены над головой, образуя круг. При этом, Женщина-Карлссон медленно поворачивалась вокруг своей оси, покачивая необъятным задом в опасной близости от носа Зинаиды Юрьевны. В ответ на моё немое удивление, Женщина-Карлссон со вздохом пояснила:

— Что я только не делала, даже вот так перед клиентом танцевала, а он, гадёныш, бочком-бочком и сбежал!

Несмотря на обилие способов и методов, результат, к сожалению, у всех был практически одинаков. То есть, никакого результата не было. Каждый месяц «русские страховщики» платили аренду, вносили какие-то страховые взносы, скидывались на уборщицу и на дни рождения коллег, а вот «зарплату» видели редко. Да и то, сдельщина есть сдельщина! Оберфюреры во главе с Красовской предлагали не падать духом, обещали, что вот-вот на всех и на каждого в отдельности прольётся дождь из купюр всевозможного достоинства… Однако время шло, а дождь так и не проливался. Первым засуху не выдержал токарь-бизнесмен.