Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только - [25]

Рядом с Супягой топтался молодой лейтенант Эдик Пеликанов. Эдик страдал какой-то редкой формой невроза, поэтому без конца вертел шеей, оглядываясь по сторонам, шмыгал носом, ежеминутно почёсывал лоб, приглаживал волосы, подкашливал и часто моргал. Ко всему прочему он постоянно доставал из кармана мобильник, прикладывал его к уху, затем недоуменно разглядывал дисплей и клал трубку обратно в карман. Несмотря на явные дефекты, Эдик числился если не напарником Супяги, то уж его ближайшим помощником и наперсником точно. Пеликанов боготворил старшего товарища и старался подражать ему во всём. А именно: учился быть решительным и резким, а так же раз в неделю стригся под «Толю Дукалиса».

Никита Антонович с плохо скрываемой неприязнью уставился на коллег:

— Что значит «мы»? Как-то не припоминаю я твоего участия в оперативной разработке, товарищ майор!

— Так, Антоныч, память и поправить можно! — не переставая улыбаться, с лёгкой угрозой сказал Супяга.

Хамасюк напрягся. Он понятия не имел, есть ли у Супяги на него какой-нибудь компромат. Правда, проверять не хотелось.

— Какие могут быть между нами счёты, Бронислав! — Никита Антонович развёл руками.

— Вот и ладушки! — Супяга кивнул и устроился на стуле поудобнее. — Покажи материалы.

Хамасюк, вздохнув, передал тонкую серую папку управленческому оперу.

— Ага! — Супяга быстро нашёл интересующую его бумажку. — Рапорток-с!.. Так-так! Оперативная информация… бла-бла-бла… предоставлена тогда-то… бла-бла-бла… предоставлена тому-то… подпись Гагаева в наличии… замечательно. Замечательно, Антоныч! Только вот загвоздочка одна имеется! Вот тут указано, что оперативную информацию по коксу подогнали Хамасюк Н. А. и Коромыслов И. Ж. Кстати, почему «И. Ж.»? Что это у твоего Коромыслова за отчество такое дебильное? Жопович?

— Отчество у него нормальное. Иванович. Иван Иванович, — Хамасюк грузно опустился в кресло. — Техническая опечатка. Торопились, когда бумагу составляли. Не углядели.

— Техническая опечатка, — назидательно произнёс Супяга. — Это не буква «ж», а само присутствие фамилии Коромыслова на данном документе. Правильнее будет так: информация предоставлена Хамасюком Н. А. и Супягой Б. Б. Нет, даже так: Супягой Б. Б. и Хамасюком Н. А.

Хамасюк подавленно молчал. Орден, Сивилла, газетные статьи — всё исчезало в туманной дымке. Да какое там исчезало — летело в тар-тарары!

— Чего затих, Антоныч? Водички? Эдик, слетай за водичкой!

Пеликанов вскочил.

— Не надо, — Никита Антонович отверг услугу слабым жестом руки. — Рапорт уже не переделать. Ведь подпись Гагаева стоит, дата, время…

— Ой, не смеши, Антоныч! — Супяга весело переглянулся с Пеликановым. — Заново отпечатаешь. А Гагаев… Видел я его в управе. Он родную маму сдаст, только бы начальству понравиться! Так что, подпишет он тебе сто разных бумаг и с датами и без дат! И не зли меня, Антоныч! А то и твоя фамилия из бумажки исчезнет. И останусь там я один. Или с Пеликановым. Верно, Пеликан?

— Гы-ы! — осклабился Пеликанов и в очередной раз почесал лоб…

Алексейс Рыбаковс томился в следственном изоляторе в ожидании предъявления обвинения. Зайцев, Красота и Макарский, завершив суточное пребывание в аэропорту, называемое сменой, осели в пивной «Буэнос-Айрес». Супяга с Пеликановым отбыли в краевой центр. Начальник таможни Евгений Робертович Самурайский собрал расширенное утреннее совещание, которое неофициально именовалось не иначе как Большой Хурал. Помимо Яануса, Хамасюка, Близнецовой, присутствовали Гагаев, Исикевич, особист Костоломчев, а так же, слабо разбирающийся в создавшейся ситуации, начальник грузового отдела Дорожаев.

Евгений Робертович окинул пронзительным, как ему представлялось, взглядом притихший Хурал и начал:

— Видел я вчера «Жареные ГвоздИ». Наслаждался. Так что, говоришь, Никита Антонович, в засаде лежал?

Хамасюк вздрогнул:

— Понимаете, Евгений Робертович, это так, сказать, образное выражение. Применительно к данному случаю с обнаружением кокаина, нельзя было открывать секреты операции…

— А у тебя секреты имеются? — насупился Самурайский. — Мне-то хоть не заливай!

— Вот именно! — угодливо поддакнул Яанус. Лучше бы он этого не делал.

— На тебя, Ольгерд Юльевич, вообще не нарадоваться! В какую это ты полночь оперативный штаб собирал? Почему мне не доложил? Может, нужным не посчитал?

— Евгений Робертович, я… — на Яануса стало жалко смотреть.

— Ну а в засаде с Хамасюком вы, я так понимаю, вместе лежали? — продолжал распинать Ольгерда Юльевича Самурайский.

— Я бы тоже полежала… — мечтательно произнесла Светлана Ильинична Близнецова, но тут же спохватилась. — В смысле, в засаде полежала бы.

— Никита Антонович у нас вообще большой любитель где-нибудь полежать, — высказался особист Костоломчев, намекая на безобразное поведение Хамасюка во время Дня здоровья.

— А вот рапорт взять! — Самурайский потряс перед носами подчинённых листом бумаги. — Из этой писульки следует, что всю подготовительную работу перед задержанием наркотиков провели Супяга и Хамасюк. Ну, Хамасюк ладно, хотя… Супяга-то, Супяга здесь каким боком? Михаил Владимирович, тобой, между прочим, завизировано!