Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1 - [7]

Расстались мы сердечно, тепло и обещали впредь быть в тесном контакте. Мы-то ему, наверно, были интереснее, чем он нам.

…1-го декабря вызывает меня в кабинет Серегин и сообщает «пренеприятнейшее известие»: наше СМП не имеет собственных печатей и штампов, но пользуется оными у смежных организаций, входящих в наш трест. Пора положить конец несправедливости и соорудить свои. Однако, ближайшее место, где их можно заказать — комбинат бытовых услуг в Чинте! А смотаться туда на три дня без ущерба для организации и с пользой для себя могу только я.

Лесть, к месту используемая, — великая вещь! Командировка — некое ощущение свободы и избранности — это ли не подарок! Партия сказала: «надо!». Я — «под козырек». Иду по инструкции в бухгалтерию за командировочными.

Тут-то и началось… Чтобы выписать командировку, получить доверенности и прочие бумаги, обивал пороги несколько дней, сам ездил в аэропорт за билетом и кое-как улетел, пропустив все сроки.

В столице Заозерья за три дня я сделал все дела, обошёл некоторые очаги и рассадники культуры и готов был уехать восвояси, как вдруг обнаружил, что в ближайшую неделю мне этого не сделать из-за разъяренной толпы у кассы в аэропорту. Удрученный, я вернулся в город, и ноги сами привели меня к зданию редакции молодежной газеты.

Как только я пробрался в отдел рабочей молодежи, началось такое! Зав. отделом — Володя Кубарев моментально созвал свободный народ и устроил тут же пресс-конференцию. Про отлёт он просил не беспокоиться:

— Это мы устроим в два счета, — пообещал он.

Газетчики терзали меня не меньше часа, затем, «обсосав», как тарань, препроводили в горком, где я уже, как бывалый отрядник, давал рекомендации организаторам заозерского отряда для отправки в Чану через год.

На следующий день, в воскресенье, меня подключили к работе жюри на конкурсе молодежных ВИА, где пришлось что-то говорить о достоинствах тех или иных выступлений. Вечером Кубарев привез меня к себе домой, где с его друзьями-коллегами мы выпивали и смешили друг друга до колик в животе.

В понедельник я не улетаю, по причине нестыковки организаторов и исполнителей. Ночую у знакомых военкорров, которым я как-то присылал информашку о делах на Центральном участке. Лишь во вторник пробиваюсь на первый рейс: Чинта-Тамыгда-Чультан-Агдан. В Тамыгде выясняется, что ЯК-40 в Ленду уже ушёл. Поездов до Нелера уже нет. Беру билет на тот же ИЛ-14 до Чультана в надежде вернуться в Лендинский автобусом.

Чультан, однако, посадки, якобы, не дал, и мы летим прямиком в Агдан, на 400 км севернее Лендинского. Ночуем в Агданском аэропорту — холодном сарае и утром 4-го прилетаем в Чультан, на 200 км ближе к цели. Автобус до Лендинского идет лишь в 18 часов! Иду на дорогу голосовать, но при тридцатиградусном морозе долго не простоишь. Увы, до вечера — ни одной возможности уехать. Еду на рейсовом автобусе с ночевкой в Наборном. Утром 5-го автобус ломается, и в Лендинский я въезжаю на попутном бензовозе аж в 12 часов.

Сдаю в конторе отчет, а мои россказни о дорожных злоключениях никого ни капли не трогают. Может быть здесь всегда так ездят в командировки?

…Все плотники сдают последний экзамен, после чего готовят междусобой. Я хотел, было, его проигнорировать, за что очередной раз получил щелчок: «отщепенец». Оказывается, пить совсем не обязательно, но «обижать» компанию нельзя. Что ж, пришлось остаться. Запомнил только, что один преподаватель молдаванин-весельчак, безуспешно пытался заставить всех спеть хором: «Аш ты, беш ты, меш ты, лар! Аш ты, беш ты, меш ты, лар!» — на какой-то знакомый мотив.

Вечером идем в ДК на первое после приезда комсомольское собрание. В повестке: 1) об обмене документов, 2) выборы делегатов на районную конференцию, 3) довыборы в комитет.

В нашем коллективе было 378 комсомольцев, 25 перешли в автобазу, 5 — уволено. После официального выступления Севы — секретаря комсомола — о Пленуме и его решениях народ загалдел о своем, наболевшем: о дисциплине (читай: пьянстве, прогулах); о разгильдяйстве-воровстве; о дружбе (то есть драках и разврате).

Многие повторяли в своих выступлениях друг друга. Бригадиры ругались: наборы щитовых домов некомплектны, щиты поломаны, материалы воруют, что вынуждены делать и они.

Лесорубам не хватает бензопил, отсутствуют ЕНиРы7 на порубку леса, и мастер с бригадиром долго препираются по поводу срубленного подлеска: лес это или кусты, и как считать срубленный куст — пеньком или пеньками…

Даже Иванцов, наш профорг, поговорив для порядка об обмене членских билетов, опять прошелся по этим темам с названием конкретных имен и событий. Здесь же прозвучали «роковые» цифры по результатам соревнования лесорубов: бригада Степанова — 184%, Ашкоева — 135%, остальные и того меньше. Наконец-то, все узнали, кому «чашу пить», то есть, идти в десант.

Словом, собрание прошло приятно: обо всем поговорили, «пар» выпустили, «добро» получили, можем продолжать в том же духе. Ни слова о минувшем ЧП со смертью А. Кашинского, ни звука о статье «Абзац», ни намека на раскаяние руководства в никчемной организации труда и досуга, ни слова о нарушениях дисциплины самим начальством. Как же это обрыдло!