Где тебя настигнет смерть? - [3]

— Полагаете? Не уверены?

— По крови, бесспорно, самая близкая, — с легким смешком уточнила Салли. — Есть еще приемные родители, наши опекуны, какие-то четвероюродные или пятиюродные сестры по маминой линии.

— Вы все еще живете вместе с ними?

— Только сестра. Пока она зависит от них, потому что учится в Чикагском университете. Я проучилась в колледже год, потом ушла, начала работать и сняла себе жилье.

— Где же вы трудитесь?

— Я стенографистка в большой страховой компании «Хэлстед мьючиал». У меня недельный отпуск, но поехать куда-то финансы не позволяют, вот и парюсь в Чикаго. Кроме того… — Ее глаза округлились.

Чуя приближение марсиан, я подкинул очередной вопрос:

— У вас хорошие отношения с сестрой и опекунами, Салли?

— Да, вполне, только жить там я не хочу. Мне не нравится их сын Дикки, и дядя Рей, и…

— Кто такой дядя Рей?

— Брат приемной матери, Рей Вернеке. Он пьяница и вообще… не люблю я его. Говорят, блестящий был ум, пока пить не начал. А Дикки… — Салли передернулась.

— Пристает к вам? — предположил я.

— Нет, что вы! — расхохоталась она. — Ему всего одиннадцать лет. Просто он всезнайка и задавака — вундеркинд, в общем. Ай-кью будто бы высоченный, но у меня от него мурашки.

— Встречал я таких.

— Как Дикки — вряд ли, очень надеюсь.

— Еще по коктейлю?

— Почему бы и нет?

Я заказал два коктейля. В баре кондиционер, а на улице, на солнце, можно тосты поджаривать.

— Ну, а сестре вашей нравится жить у… Как их фамилия?

— Стэнтоны, Джеральд и Ева. Нет, Дороти с ними нормально ладит. Она бы охотно жила отдельно, как я, но непременно хочет окончить колледж. Родители у нас хорошие, все дело в Дикки и дяде Рее.

— Стэнтоны оплачивают ей учебу в колледже?

— Да. И за меня бы платили, я сама не захотела. Они к нам прекрасно относятся.

— Вы у них часто бываете? — Интересно, почему она не поделилась своей бредовой идеей с ними, прежде чем обращаться в полицию и к частным сыщикам?

— Да, конечно. Каждую неделю. А Дороти еще чаще вижу, мы с ней обедаем в городе и ходим куда-нибудь. Летом — на пляж, мы любим плавать.

— Этот Рей Вернеке тоже живет у Стэнтонов?

— Да, но он платит за пансион. Имеет постоянный доход со своих патентов.

— Работать, значит, нет надобности?

— Вся его работа — играть на скачках и пить.

— А родители ваши не пьют?

— Умеренно, как все. Не до бесчувствия. Джеральд — мы с Дороти зовем их по именам — работает в закупочном отделе универмага, носит очки и каждое утро ест яичницу с беконом на завтрак — что вам еще нужно знать?

— Не хотите ли повторить?

— Три еще куда ни шло, но не больше. Который теперь час?

— Начало четвертого. Не возражаете, если я позвоню? Заказ сделаю по дороге.

Я позвонил из телефонной будки в наш офис.

— Я тебе не нужен пока, дядя Эм?

— Нет, но смотри осторожнее там со своей психичкой.

— Нас разделяет стол, и она мне вообще-то нравится.

— Несмотря на марсиан?

— До марсиан мы пока не добрались. Все больше насчет секса, — сказал я, зная, что Эм разозлится.

— Я передумал, Эд. Ты мне нужен. У нас три срочных дела, давай-ка быстро сюда.

— Шучу. Никакого секса. Обещаю вести себя хорошо, но вряд ли вернусь до вечера.

Возвращаясь к столику, я повторил заказ. После двух коктейлей Салли Доуэр сильно похорошела в моих глазах, и я почти жалел, что пообещал быть хорошим парнем. Почти, но не совсем: флиртовать с ненормальной все равно что играть в бейсбол ручной гранатой вместо мяча.

О сексе я даже не заговаривал, но о марсианах и убийстве у нас за третьим коктейлем тоже речи не заходило. Неожиданно я тоже стал рассказывать о себе: как после смерти отца поехал с дядей на карнавал и как мы, вернувшись в Чикаго, начали работать в агентстве Бена Старлока. До того, как стал обслуживать карнавалы, дядя был частным сыщиком. Как основали собственное сыскное агентство — не разбогатели пока, но и не прогорели.

В детали я не вдавался, и вскоре наши стаканы опустели. Больше мне пить не хотелось, но я предложил Салли еще коктейль.

— Спасибо, Эд, мне уже хватит. Пора воздухом подышать.

Воздух на улице был далеко не так свеж, как в баре, но мы все же прошли пару кварталов до кино, где показывали музыкальную комедию «Энни бьет в яблочко» с Бетти Хаттон, и афиша сулила температуру на тридцать градусов ниже уличной.

Выйдя оттуда в семь часов, мы съели китайское рагу чоу-мейн. В восемь зашли в другой бар, выпили, потанцевали, послушали музыку. В половине двенадцатого марсиане так и не всплыли, и я стал о них забывать.

Я проводил Салли домой. У нее была недорогая, но приличная двухкомнатная квартирка на Ист-Уолтон-плейс. Третий этаж четырехэтажного дома, гостиная с маленькой кухней и спальня.

От ужина я отказался, но полбутылки виски в кухонном шкафу мы на пару прикончили. В квартире было душно даже с открытыми окнами. Салли смешала виски с содой и льдом. Я пил из холодного стакана и радовался хорошо проведенному вечеру, но вскоре заметил, что Салли опять плачет — беззвучно, как и у нас в офисе. Марсиане снова настигли нас. Я мысленно обругал себя за то, что не распрощался с ней у двери в квартиру. Смыться теперь будет не так-то просто — нет бы марсианам вторгнуться немного пораньше. Ладно, делать нечего. Нельзя же просто сидеть и притворяться, будто я ничего не вижу.