Где правда, там и ложь - [26]

Мы сидели в машине, припаркованной у моего общежития, и пока Лео говорил, я вытягивала заколки из волос. Голос Лео и его взгляд были – даже в темноте – такими холодными, что я ёжилась и чувствовала себя какой-то злодейкой.

При этом я просто сыграла на рояле.

– Я никогда не говорила, что я умею играть только на флейте. Я сказала…

– Перестань это повторять. Я хорошо помню, что ты сказала. Я только не понимаю, зачем.

Я серьёзно задумалась над ответом.

– Я думаю, что мне хотелось ответить так, чтобы это понравилось твоей матери. И я не понимаю, почему ты на меня злишься. – Я также не понимала, почему меня мучают угрызения совести. – Ведь Хелена настаивала, чтобы я ей показала, как играть.

– Да, но она…

– …она хотела, чтобы я сама опозорилась, я знаю. Извини, пожалуйста, что я не оказала ей этой любезности.

Лео покачал головой.

– Ей всего 17, Боже мой. А ты давно уже вышла из подросткового возраста. Ты специально загнала её в ловушку. Я не думал, что ты можешь быть такой вредной. Никак не думал! Мне всегда нравилась в тебе именно мягкость.

Сейчас он был действительно несправедлив. Я вдруг почувствовала, как к глазам подступают слёзы.

– Я считаю, что твои сёстры некрасиво себя со мной ведут, а ты делаешь вид, что этого не замечаешь. Кроме того, я не понимаю, почему ты злишься на меня только за то, что я лучше них играю на пианино.

– Ну не надо! Ты ведь специально оставила нас в убеждении, что ты всего лишь немного играешь на флейте! Для того, чтобы при первой же возможности представить моих сестёр в невыгодном свете!

– Это неверно! Всё как раз наоборот. Я не хотела этим хвастаться. Но твоя мать хвалила вас с таким восторгом… И я подумала, что ей совсем не захочется услышать, что я это умею немного лучше вас…

– Ага, сейчас уже моя мать виновата в том, что ты солгала.

– Я не лгала!

– Смолчать – это то же самое, что солгать, – сказал Лео.

– Как будущий адвокат ты должен знать, что это не так.

– С моральной точки зрения это тем не менее верно. Сейчас ты мне скажешь, что ты родилась с шестью пальцами на ноге.

Что?

– Да, и что? Ты тогда порвёшь со мной?

– Речь идёт о принципе, – сказал Лео. – Мы вместе уже пять месяцев – и очевидно, что ты не сказала мне всей правды.

Да, тут он был прав. И я не была уверена, что мне надо начинать делать это прямо сейчас. С другой стороны, если не сейчас, то когда?

– Мои родители женаты уже более тридцати лет, но отец не знает, что у матери частичный протез, – сказала я после небольшой паузы. – А моя мать не имеет понятия, что отец каждую среду играет в лотерею. Я считаю, что в отношениях вовсе не обязательно сразу выкладывать всю правду. Кроме того, это вовсе не плохо, что я умею играть на пианино. Кстати, я ещё довольно прилично играю на мандолине. – Когда Лео не ответил, я мужественно добавила: – И есть ещё много всяких вещей, которых ты обо мне не знаешь.

– Ах вот как?

– Да. – Я сглотнула, но потом решительно вздёрнула подбородок. Если он сейчас спросит, что это за вещи, я расскажу ему про Альберту Эйнштейн. А потом про Оливера Хензельмайера. Если надо, то по-корейски.

Но Лео только вздохнул. Очевидно, его мысли были где-то далеко.

Я стала искать, что бы мне такого посчитать. Подсчёт успокаивал. Я насчитала 16 освещённых окон в общежитии. 80 жемчужин у меня на шее. А теперь заколки…

– Ты что, опять считаешь? – спросил Лео через некоторое время.

– 14, 15, 16… – шептала я.

– Это странная привычка, Каролина. И другие люди это тоже замечают.

– Ты меня стыдишься?

– Что? Нет! – Лео вздохнул. – Но ты должна признать, что ты немного… странная.

– На самом деле я ещё намного более странная. – В полумраке я попыталась бросить на Лео пронзительный взгляд. – Но ты… ты сегодня очень злой. Ты напоминаешь мне одного Лео из моей школы. – Глупо, но у меня снова возник ком в горле, и мне пришлось замолчать, чтобы не разреветься.

– У меня такое впечатление, что ты пытаешься свалить с больной головы на здоровую, – заявил Лео. – Я не терплю людей, которые не умеют признавать свои ошибки и скорее откусят себе язык, чем извинятся.

– Какая такая больная голова?

– Не надо, ты совершенно точно знаешь, что ты сделала глупость.

Да, в каком-то смысле да.

– Мне очень жаль, – прошептала я.

Какое-то время царило молчание. Затем Лео к моему удивлению сказал:

– Мне тоже жаль. – Немного запинаясь, он продолжал: – Я просто… Но ты тоже… – Затем у него вырвалось: – Это из-за моего отца, понимаешь? Когда он приезжает, я всегда чувствую себя каким-то… не знаю… раздражённым. Мне тогда кажется, что я должен защищать моих сестёр, и мне хочется схватить его и хорошенько потрясти… Он появляется из ниоткуда и потом снова исчезает, при этом он переворачивает всё с ног на голову, и каждый раз я очень… злюсь.

– Понимаю, – ответила я, хотя это было совершенно не так. Какое отношение это имеет ко мне?

Лео прищёлкнул языком.

– Вместо того чтобы позаботиться о своих дочерях, он начал флиртовать с тобой. Только подумать!

– Ничего он не начал. – Как хорошо, что вокруг темно, и Лео не может видеть, как я краснею. О флирте не могло быть и речи. После игры на рояле мы с Карлом больше не разговаривали. Его взяли в оборот другие гости, в том числе дочки и родители, а меня Лео в какой-то момент утянул в гардероб и не дал мне возможности нормально со всеми попрощаться. – Вместо того чтобы стоять в углу и мрачно смотреть на него, ты бы мог к нему подойти.