Где наша не пропадала - [52]

— Ты бы, мил человек, уступил место даме. Я же вроде как тебе в матери гожусь. Не гоже моим старым косточкам на холодной земле сидеть.

— Ты что, старуха, совсем? Ты знаешь кто я?

— Я не знаю тебя, ты не знаешь меня. Но наша мимолетная встреча останется в моем сердце навсегда.

— Что ты мелешь? Какая встреча?

Старик вскочил на ноги, зло сверкая глазами и то открывая, то закрывая рот, при этом не зная, что сказать. И то верно: что тут говорить, тут петь надо. Надеюсь меня не обвинят в том, что я учу непотребщине молодежь. Хотя они тут пели песенки и позабористее. Поэтому сев на освободившееся место, я пробежалась пальцами по серебристым струнам. Помню как это. Довольная улыбка расцвела на моих губах. Не забыла. Опробовав несколько аккордов, подстроила инструмент под себя. Все же отличие есть, но оно не критическое. Тем более мотивчик-то простой. Тут главное не он, а слова песни. Надеюсь, местный Казанова их оценит, а главное на ус намотает и выводы правильные сделает. Окинув взглядом притихшую компанию, я перевела глаза на возвышающегося надо мной побагровевшего от злости старика.

— А ты чего так распереживался? Присядь на травку, успокойся. В нашем возрасте нервничать вредно для сердца. Еще удар хватит.

Мои слова вызвали новую бурю эмоций у главаря. Это если судить по цветным пятнам, появившимся на его лице, сжавшимся кулакам и желвакам, ходящим ходуном на скулах. Но что он мне здесь при таком количестве народа сделает? Правильно, ничего. Поэтому, подмигнув ему, запела песню своей молодости. Если это можно назвать пением.

Как у Наташки, у девчонки молодой,

Муж был старый, да потрепанный, седой.

Променял он все силенки в стороне,

Не оставив их молоденькой жене.

Вот однажды муж Наташе говорит:

Дорогая, нам разлука предстоит.

Да ненадолго, всего лишь на три дня,

Так не балуй же ты, Наташа, без меня.

Муж уехал, на кровать она легла,

Но заснуть она никак все не могла.

А заснула, видит сон такой чудной,

Кто-то гладит ее нежною рукой.

Испугалась она очень по первах,

Ничего же ведь не видела впотьмах.

Только слышит: Тише, тише, ангел мой,

Я не злой мужик, я добрый домовой.

Так две ночи к ней ходил тот домовой,

А на утро уходил к себе домой.

А на третью оказалось, ну и что ж,

Домовой-то на соседа был похож.

Итак друзья, даю я вам такой наказ,

Не оставляйте своих женщин ни на час.

А оставил, так уж жалобно не вой,

Если дома заведется домовой.

Еще на середине песни я заметила вернувшуюся раскрасневшуюся женщину главаря. Губы ее припухли от поцелуев. Не знаю, жена она ему или любовница, но от песни в глазах ее заплясали чертики, а на губах появилась озорная улыбка. Понравилась она ей и не только ей одной. Последние две строчки уже с третьего куплета мне почти все подпевали. При этом один из мужчин посматривал на женщину главаря веселым взглядом. Неужто решил воспользоваться услышанным как планом для дальнейших действий, или просто девка понравилась? А возможно это для них уже пройденный этап? Все может быть.

Усмехнувшись, я окинула всех у костра довольным взглядом.

— Ну что, понравилось вам мое выступление?

Народ дружно загалдел. Понравилась им песня. Ну вот и хорошо. Вот и замечательно. А то еще на одну у меня бы сил не хватило. Пальцы с непривычки разболелись. Ничего, главное чтобы получилось то, что я задумала.

— Заслуживаю ли я небольшой подарочек за свое исполнение?

Люди закивали головой, подтверждая мои слова. И полезли в кошельки за монетами. Но я их тут же остановила.

— Деньги мне не нужны.

— И что же ты, старуха, хочешь? — главарь недовольно скрипел зубами, но не отрывался от народа.

— Ну уж точно не тебя, — рядом грохнул дружный смех. Еще пара таких приколов и доморощенного Казанову удар хватит. Не, не хочу такой грех на душу брать. Пора забирать зверушку и валить. — Говорят, у вас ирланд-альбинос должен вот-вот загнуться. Вот его-то и хочу.

— Он уже обещан другим, — глаза охальника торжествующе засветились.

Встав, я отдала инструмент ближайшему мужчине и махнула рукой, подзывая Олдера с Илди.

— Не им ли?

Когда девушка поняла, что сможет забрать свое чудо в перьях, она чуть не задушила меня в объятиях, шепча на ухо.

— Спасибо, баб Аня, огромное. Я этого никогда не забуду. Выполню любую вашу просьбу. Все, что захотите.

Вот я уже и бабой Аней опять стала, от этого на душе потеплело. Сердце поет и радуется, когда делаешь приятно хорошему человеку. Вот только неосторожные обещания, которыми девушка так безответственно разбрасывалась, мне категорически не понравились.

— Илди, посмотри на меня. Илди! — мне даже пришлось повысить голос, но это неважно. Главное, чтобы она меня услышала, а то от счастья девчонка совсем перестала соображать.

— Да, баб Ань.

— Никогда, слышишь, какое бы одолжение тебе кто ни сделал, никогда никому не обещай выполнить любую просьбу и сделать все, что человек захочет. Этим обещанием ты можешь погубить не только себя, но и своих близких.

От моих слов эйфория Илди прошла. Она тут же стала серьезной.

— Извините, вы правы, как-то я расслабилась. Это праздник так на меня повлиял. Но я вам все равно очень благодарна и все то, что сказала, готова исполнить.