Где лежит море? - [17]

— Ах, если б мы только могли знать, как все называется, жизнь бы сразу стала намного легче.

Неподалеку от них рос раскидистый куст.

— Орешник, — сказал Цедам.

Но Бедам ничего не сказал. На этот раз он о чем-то задумался. Он долго молчал, а потом сказал:

— Гуд монинг.

— А что это значит? — спросил Цедам.

— По-английски это значит «Доброе утро», — ответил Бедам.

Они шли медленно, потому что шли босиком, и их ступни были еще очень чувствительны. У них были голые руки и голые ноги, да и целиком они тоже были голыми.

Бедам сказал, что им нужно где-то достать ботинки и блю джинс. Цедам не возражал.

— Блю означает голубой, а джинс — это джинсы, — сказал Бедам.

— Небо сегодня небесно-блю! — пошутил Цедам. Это была его первая шутка.

Но Бедам не засмеялся.

— Йес, — сказал он. — Йес значит да.

Они остановились полюбоваться видом. И так и стояли, молча, в нерешительности. Наконец Бедам сказал:

— Понятия не имею, кому все это принадлежит.

— Нам обоим, — сказал Цедам. — А кому же еще?

— О-бо-им, — медленно проговорил Бедам, вслушиваясь в значение этого слова.

— Конечно, обоим, — повторил Цедам, показывая пальцем то на брата, а то на себя.

Бедам следил за пальцем глазами.

— Но так мы никогда не узнаем точно, кому что принадлежит, — сказал Бедам. — Предлагаю мир поделить. Тогда все будет понятно, и мы никогда не поссоримся. У каждого будет своя собственная земля, с червяками, орешниками и прочим. И каждый сможет делать с ней то, что захочет, не спрашивая у другого.

Хотя Цедам и не понял, почему им не придется ничего друг у друга спрашивать, но все-таки он согласился.

Бедам провел в воздухе рукой, отделив гору от равнины.

— Нижняя половина будет моей, а верхняя твоей, — сказал он.

— Или наоборот, — сказал Цедам.

Но Бедаму гора не понравилась — она была серой, твердой и слишком крутой.

— Из нас двоих ты, Цедам, более сильный, — сказал он. — Ты скачешь по горам, как… как… — он никак не мог подобрать слово для сравнения, потому что еще не знал, что существуют горные козлы.

— Как что? — спросил Цедам. — Можешь сказать по-английски.

Бедам вздохнул. Он вообще вздыхал довольно часто. И они замолчали, не сказав больше ни слова, ни по-русски, ни по-английски.

Затем Цедам взял сухую ветку и принялся чертить по земле длинную линию. Он чертил долго-долго, пока не зашел глубоко в лес. А когда вернулся, сказал:

— Правая половина будет твоей, а левая — моей.

Но поскольку они стояли друг напротив друга, то, что от Цедама было справа, от Бедама оказалось слева.

— Правую половину ты называешь левой, а левую — правой! — возмутился Бедам. — Так мы никогда не договоримся!

И они принялись спорить, где лево, а где право, как вдруг Цедам увидел маленького зверька с тонким хвостиком и длинными усами. Зверек сновал туда-сюда на своих четырех лапках, то и дело пересекая разделительную линию.

— Мышь! — крикнул Цедам. — А она чья — твоя или моя?

— Сначала нужно распределить неподвижные предметы, а уж потом переходить к тому, что движется, — решил Бедам. Он во всем любил порядок.

Но Цедам его не слушал. Он только что обнаружил свою тень. Цедам сделал пару шагов — тень пошла за ним. Тогда он ускорился, стараясь от нее оторваться.

— Эй, Бедам, у меня тут что-то к ногам прилипло! — крикнул он, переводя дыхание.

Но Бедам сам находился не в лучшем положении. Какая-то черная плоская штука преследовала его по пятам, копируя каждое его движение.

Тем временем Цедам оглянулся и увидел, что такие же штуки есть у кустов и деревьев. Только у них они куда более смирные — лежат себе на одном месте, и всё тут.

— Ты случайно не знаешь, как это называется? — спросил Бедам.

Цедам покачал головой.

— Ведь если подумать, — размышлял Бедам. — Мы знаем, как это не называется. Это точно не мышь, не орешник и не червяк. Так что же это?

В эту самую минуту (а может, чуточку позднее) они увидели маленькую фигуру, которая росла и росла, пока наконец не превратилась в женщину, ростом почти что с братьев. Женщина подошла к ним и поздоровалась. Бедам и Цедам очень удивились, но, конечно, тоже поздоровались.

— Меня зовут Бедам, — сказал один из братьев.

— А меня — Цедам, — отозвался другой.

— А меня зовут Ева, — сказала женщина.

«Так она, пожалуй, тоже может захотеть половину мира!» — подумал Бедам. — Но разве это возможно, если в мире только две половины: верхняя и нижняя, правая и левая, задняя и передняя?

А как два разделить на три, Бедам не знал.

Тем временем Цедам сказал Еве:

— Что за прелестная вещица лежит у ваших ног!

Он это сказал очень вежливо, но так тихо, что Ева не расслышала.

— Мой брат говорит, что у ваших ног лежит прелестная вещица, — повторил Бедам, показывая на ее тень, которая была видна очень отчетливо.

— Мне она тоже нравится, — сказала Ева. — Особенно утром и вечером. В хорошую погоду, конечно. А в середине дня она становится маленькой и назойливой. Того и гляди о нее споткнешься.

— В хорошую погоду, — тихо повторил Цедам. Он оглянулся, но не увидел ничего, что бы напоминало погоду. Хорошим же, напротив, было все.

Бедам тем временем спрашивал у Евы:

— Если не секрет, вы здесь давно?

— Здесь? — удивилась Ева. — Минут пять, наверное.