Где лежит море? - [13]
— Ну да.
— Наверное, эта история из жизни?
На это Лист не ответил, а только сказал:
— Мне нужно идти.
— А из чьей это жизни, не из нашей ли? — допытывалась Свинья, и ее голос зазвучал намного громче.
— Да, — ответил Лист, а сам глазами стал искать официантку.
— Прочтите первое предложение, — попросила, а может, и пригрозила Свинья. — Только одно предложение, и можете идти.
Лист согласился, и вот что он ответил:
— «Свинья заказала коньяк».
— Как это? — переспросила Свинья.
— «Свинья заказала коньяк», — повторил Лист.
— Ах да, я же сама его заказала! А это что, правда на вас написано? Прямо на вашей коже?
— Ну да.
— А дальше что? Неужели, что Лист бумаги заказал кружку браги?
— Конечно. Именно это на мне дальше и написано.
Между тем свиное рыло придвинулось намного ближе к Листу бумаги и к тому, что на нем написано. Лист же громко звал официантку.
— Читайте дальше, — приказала Свинья.
И Лист подчинился:
— «Солнечно сегодня, — просипела Свинья».
— Я это тоже говорила, да-да! Читайте дальше!!
И Лист стал читать предложение за предложением, пока не дошел до слова «Дальше».
Свинья совсем опьянела и озверела.
— Дальше, дальше! — визжала она. — Мне надо знать, разозлилась ли Свинья?
Но Лист не отвечал.
— Может быть, она его сцапала и сожрала? Читайте же!
Но Лист молчал.
А дальше было вот что:
Свинье очень хотелось узнать, было ли в той истории что-нибудь про то, как Свинья съела Лист. Она явственно ощущала всю историю у себя в животе, но вот ответа на свой вопрос так и не смогла получить.
Пришла официантка, и Свинья заплатила за коньяк.
— А где же Лист бумаги? — спросила официантка.
И Свинья заплатила за кружку браги.
Место за соседним столиком было занято пятнистым оленем. Он пил чай с вареньем.
Корова и кислый щавель
— Одна корова близко подружилась с кислым щавелем. У щавеля были широкие глянцевые листья темно-зеленого цвета. Он питал к корове столь нежные чувства, что хотел быть съеденным только ею. Корова же так сильно его полюбила, что потеряла всякий вкус к любой другой траве. Она днями и ночами стерегла свой щавель, чтобы другие коровы к нему и близко не подходили. Их преданная дружба была прекрасна, но, к сожаленью, она была невозможна. Вскоре корова начала худеть и перестала давать молоко. Но что же ей было делать? Ведь съешь она даже самый маленький листик или цветок, она бы изменила щавелю. Ну а если б корова съела сам щавель, она бы потеряла его навеки. Щавель разрастался и хорошел, корова же худела и слабела. Она была уверена, что щавель вот-вот ее разлюбит. В общем, долго так не могло продолжаться. Что-то должно было случиться.
— И что же случилось?
— Корова все худела и худела, а щавель делался все выше и сочней. Вот что случилось.
— Ну а дальше?
— Корова совсем отощала, остались только кожа да кости, а щавель весь налился соком, и его листья заблестели как зеркало.
— Ну а дальше? Дальше-то что было?
— А дальше ничего не было, потому что все закончилось. Корова съела щавель. Он оказался кислым и жестким.
Все или ничего
Когда ему протягивают палец, он требует ладонь. Когда ему дают ладонь, он ждет всю руку. Когда ему дают всю руку, он хочет и другую руку. А если б у кого-то была третья рука, он бы взял и ее.
Когда ему дают палец на ноге, он хочет ступню. Когда ему дают ступню, он не прочь получить всю ногу. Когда ему дают всю ногу, то ему уже подавай другую ногу и живот, и голову, и все остальное.
Но он по-прежнему недоволен и только охает: «Все это для меня слишком много! Даже самый маленький пальчик — это для меня слишком много».
И не берет ничего. А ты стоишь, смотришь на всю эту кучу и думаешь: и куда мне теперь деваться со всем этим добром?
Медвежий год
Зимняя спячка длится так долго, сколько длится зима. А зима бесконечна. В последний раз я видел своего знакомого Медвежонка в ноябре, когда тот еще не спал. Временами я спрашивал себя: а может, зря я сам не сплю? Правда, в хорошие дни мне этот вопрос и в голову не приходил. Например, на Рождество.
Первый теплый денек выдался в начале марта. Я спустился к медвежьей берлоге и постучал. Никто мне не ответил. Я прислушался: внутри раздавалось легкое сопение и тихонько поскрипывали кровати. Медведи не спешили просыпаться.
Когда спустя два дня я пришел сюда снова, рядом с берлогой уже ощущался запах кофе. Дверь мне открыл Медвежонок, который ходил вместе со мной в школу, когда не спал, конечно.
— Заходи, — сказал Медвежонок. — Вот, знакомься, это моя бабушка, это моя мама, а это мой папа.
— Доброе утро, — прорычали медведи.
Они сидели за столом и завтракали. Похоже, за всю зиму они успели позабыть, что мы знакомы.
— А я? — спросила Малютка-медведь.
Она лежала под столом, то и дело переползая от одной ножки стола к другой.
— Это моя сестренка, — сказал Медвежонок.
— А это наш стол, за которым мы завтракаем, — добавила Бабушка-медведь.
— Очень приятно, — сказал я.
— Взаимно, — улыбнулась Мама-медведь.
Медвежонок придвинул мне стул и поставил еще одну тарелку. Я сел за стол и принялся есть, так же громко чавкая, как и медведи.
— Ну, — проговорил я с набитым ртом, — как у вас прошла зима?
