Где деньги, мародер? - [32]
— Я непонятно выразилась? — кукольные брови удивленно поднялись. — Обучение магии нужно начинать сразу после пробоя, так эффективнее. Это выбор обычной специальности может потерпеть, а тонкие дисциплины — нет. Так что настраивайся на работу, Лебовский. Прежде всего, тебя нужно взять в библиотеке методичку «Базовые практики». А также три пособия — «Экстрасила пламени», «Тонкие течения водных струй» и «Искровая энергия». Что ты стоишь? Ты не собираешься записывать? Или ты думаешь, что я сама буду за тебя бегать по библиотекам?
— А… у меня нечем… — я похлопал себя по карманам.
— Предупреждение тебе! — Соловейка ткнула в мою сторону крохотным пальцем с длинным ногтем. — Ты прочитал правила обучения?
«Да блин! Долбаные правила! Когда бы я вообще их читал-то вообще?» — подумал я и сокрушенно покачал головой.
— Прочитать! И вызубрить наизусть! — Соловейка погрозила мне своим указующим перстом. — Бумага и карандаши на столе.
— А где… — начал я, но заткнулся. Просто я не сразу обратил внимание на ширму, за которой прятался обширный письменный стол. Я взял из стопки лист бумаги, выхватил из стакана карандаш и начал записывать.
— Прочитать, законспектировать и вернуть в библиотеку, — Соловейка прошлась вдоль комнаты, заложив руки за спину. — Теперь запиши «Лаврикова Садыкей Леонидовна». Записал? Очень внимательно к имени, она не терпит, когда его произносят с ошибками. Найди ее и запишись в максимально ближайшее время на занятия по эмоциональному контролю. Будет отнекиваться, скажи, что у тебя был пробой, нужно срочно. И что я попросила. Кстати, если ее увижу раньше, то скажу тоже. Теперь что касается твоего наставника…
Соловейка нервно побарабанила пальцами по стеклянной стене стеллажа. Я держал карандаш над листком бумаги и смотрел на нее.
— Нет, ничего, — Соловейка поджала губы. — Зубатов бестолковый болван. Может разве что научить тебя выпивку доставать из никоткуда, когда все лавки уже закрыты. Но это к магии не имеет ни малейшего отношения. В общем, обращайся к нему с вопросами, если хочешь, но лучше я подумаю кого-нибудь другого тебе назначить. Пиши. Стенды и полигон. Застолбить время, это в секретариате. Наверняка что-то подберут.
Я записывал. Она продолжала сыпать названиями книг, трактатов и томов, практическими пособиями и фамилиями инструкторов и преподавателей. В определенный момент я просто перестал забивать себе голову этими данными, решив, что карандаш отлично справится с функциями памяти. А разберусь со всем этим по ходу дела.
— Можешь идти, — сказала Соловейка и повернулась к камину.
— Это все? — спросил я. И никакого допроса? Никакой настольной лампы в лицо или чего-то подобного? Никакой попытки перевербовать?
— У тебя ко мне какие-то вопросы, Лебовский? — Соловейка внимательно посмотрела на меня.
— Эээ… Наверное, пока нет… — пробормотал я.
— Тогда шагай отсюда, у меня и без тебя дел по горло! — заявила она и устроилась на кресле за своим письменным столом. — А! Нет, подожди! Наведайся к Азамату Львовичу, это наш доктор.
— Зачем? — спросил я.
— Провериться на стыдные болезни, конечно! — ее глаза зло сверкнули. — Или тебя в Петербурге не учили, что если совать свои части тела в не очень надежные места, то можно заработать сифилис, гонорею и прочие мерзкие заболевания?
— Но я же… Я вроде не… — и тут я почувствовал, как жар приливает к щекам. Ну да, конечно, как я мог забыть! Замечательные друзья-мародеры растрепали всему университету о моих ночных подвигах. В которых я не участвовал, но кому теперь это интересно? Я не стал доказывать Соловейке, что я тут ни при чем, что все это просто дурацкие сплетни, и ни в кого я ничего не совал. Просто кивнул. Сложил бумажку, сунул ее в карман и направился к выходу.
Фух. Как-то все сильно лучше прошло, чем я опасался. Хотя, с другой стороны, а почему Соловейка вообще должна была меня как-то допрашивать и вербовать? Я вроде пока не то сокровище, из-за которого нужно устраивать межведомственную войну на всех фронтах. У Кащеева были свои резоны перетягивать меня к себе, скорее всего, никаких особых тайн там нет. Ну, новичок. Может быть, потом пригодится. А у Соловейки с ним свои дела, которые ко мне тоже не имеют никакого отношения… В общем, расслабься уже, Лебовский! Никому ты нахрен тут не сдался. Не найдешь денег — выкинут зимой на мороз, пойдешь работать подмастерьем к младшему выгребытелю говна из общественных сортиров.
И тут я понял, что настроение неожиданно улучшилось. То есть, вроде бы и обидно, что я вовсе не золотой звезды ботинок, но с другой-то стороны — все реально скорее от меня зависит. Смогу я превратить эти свои спонтанные вспышки ярости во что-то нормальное и сильное или так и останусь обалдуем, который в университете только из-за пьянок с потрахушками тусуется. А у меня, между прочим, еще дела есть. Надо Матонину должок вернуть с процентами, надо разобраться с нашим ректором, который подозрительно похож на человека с ночной остановки поезда, волею которого, я уверен, я тут и оказался. Зачем?… Ну хотя бы чтобы понять, не отправит ли он меня таким же мановением своих китайских усов обратно в мою реальность. А то я тут планы строю, магию, понимаешь, зубрю, а потом сяду в какой-нибудь цеппелин, усну по дороге, а проснусь в Гостилицах под Санкт-Петербургом…
Сначала я выносил мозг дочери-подростку на тему "kak вести себя в коллективе", а потом вдруг оказался в 1980 году в теле четырнадцатилетнего парня. Которого родители на все лето отправляют в пионерский лагерь. Иронично. Неожиданная возможность доказать правдивость своих аргументов. Ну что, раз-два, левой-правой, "Всегда готов!", зарница, пионерская зорька! Смогу повторить?
Началась вторая смена в пионерском лагере "Дружных", а я продолжаю оставаться в теле четырнадцатилетнего Кирилла Крамского. Обычного подростка в обычном тысяча девятьсот восьмидесятом году. Обычный взрослый из двадцатых годов двадцать первого века. Уже немного освоился и даже начал получать удовольствие от так странно сложившихся обстоятельств.
Меня предали те, кому я доверял больше, чем себе. Мое имя вычеркнули со страниц истории, а уста мои замкнули чарами, чтобы я никогда не смог рассказать правду о той смуте. Весь мой род приговорили к смерти, но мне достался приговор более жестокий — ЖИЗНЬ. Я должен был жить и безмолвно наблюдать, как Российская Империя существует без меня. Но я не сдался. Я ждал почти полвека, чтобы получить возможность отплатить предателям той же монетой. Могущественная сила отправила меня на сто лет назад, в тело одного из моих родичей.
"Наш корреспондент трагически погиб, выполняя задание редакции..." — напишут завтра в новостях. Только я этого не увижу, потому что разбился об бетонный пол цеха заброшенного завода. Я упал с огромной высоты. Но почему-то не погиб, а провалился во времена позднего Советского Союза. И попал в тело только что получившего диплом факультета журналистики парня, которого распределили в заводскую многотиражку. Ах как иронично! Где же я так нагрешил-то, что колесо Сансары снова отправило меня работать в прессу?
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
Миронов, в пятом веке – от южнорусских степей до Галлии – известный как князь Радомир, вынужден вновь вернуться в прошлое. Их род, их селения постигла злая участь – страшная эпидемия чумы, пришедшая с запада вместе с уходящими гуннами. Болезнь не щадит никого, и только князь и княгиня, как сакральные символы рода, могут остановить черную смерть, источник которой – проклятье Аттилы. Мертвый, он так же страшен, как и живой. Венец бургундов, дающий власть, тот, что правитель гуннов давно искал и обрел лишь перед самой смертью, необходимо вернуть, положить в его могилу… которую еще нужно отыскать.А чума свирепствует все сильнее, уже вымерла большая часть рода и некому хоронить умерших.
Двое наших в другом мире. Все в шоколаде, и чем это может грозить новому миру. Выложена первая книга.
Существует ли магия? Этот вопрос волновал студента-программиста Сергея Лемехова, когда он прочитал заклинание из одной древней книги. И вот он уже в другом теле, в другом мире, полном опасностей и загадок. Задор и смелость, смекалка и находчивость всегда при нём, и Сергей отважно принимает вызов судьбы. Его ожидают рискованные приключения, магические битвы и политические интриги. На этом пути не выстоять в одиночку, но, к счастью, Сергей встречает мудрых наставников и верных друзей. Помогая друг другу, они противостоят грозным врагам и меняют ход судьбы.
Прогулка двух подруг по катакомбам мистического Зеленого театра заканчивается в …Шотландии XVIII века. Здравствуй, новая жизнь. Не так сложно выжить в лесу, как устоять перед загадочными братьями Кемпбелл. Приспособятся ли современные девушки к жизни в прошлом? Смирятся с тайнами братьев? Победит любовь или желание вернуться в свое время?
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.