Где апельсины зреют - [24]

— Вишь, какъ дураковъ-то заманиваютъ на игорную мельницу! Фейерверкъ пущаютъ для приманки. "Комензи, господа, несите свои потроха, отберемъ въ лучшемъ видѣ", говорилъ Конуринъ. — Нѣтъ, мусьи, издали посмотримъ, а ужъ къ вамъ не пойдемъ.

— Надо опять къ Гостинному двору направляться. Капитонъ Васильичъ говорилъ, что тамъ этотъ самый Казино помѣщается, сказала Глафира Семеновна и повела за собою мужчинъ.

Входъ въ Казино блисталъ газомъ, а потому, приблизясь къ "Гостиному двору", залъ этотъ уже не трудно было найти. Около входа толпились продавцы фруктовъ, тростей, альбомовъ съ видами Ниццы, цвѣточныхъ бутоньерокъ и такъ просто уличные мальчишки. Мальчишки свистали и пѣли. Одинъ даже довольно удачно выводилъ голосомъ арію Тореодора изъ Карменъ. Нѣкоторые, сидя на корточкахъ, играли въ камушки на мѣдныя деньги.

— Смотри, Иванъ Кондратьичъ. Даже маленькіе паршивцы и тѣ въ деньги играютъ. Вотъ она Ницца-то! Совсѣмъ игорный домъ, указалъ Николай Ивановичъ Конурину.

Заплативъ за входъ по два франка, Ивановы и Конуринъ вошли въ залъ Казино, освѣщенный электричествомъ. Это былъ громадный зимній садъ съ роскошными пальмами, латаніями, лѣзущими къ стеклянному потолку. По стѣнамъ плющъ и другія вьющіяся растенія; въ газонахъ пестрѣли и распространяли благоуханіе цвѣты въ корзинкахъ. Садъ былъ уставленъ маленькими столиками, за которыми сидѣла публика, пила лимонадъ, содовую воду съ коньякомъ, марсалу и слушала стройный мужской хоръ, пѣвшій на эстрадѣ, украшенной тропическими растеніями. Бросались въ глаза разряженныя кокотки въ шляпкахъ съ невозможно выгнутыми и загнутыми широкими полями, съ горой цвѣтовъ и перьевъ, выдѣлялись англичане во всемъ бѣломъ, начиная отъ ботинокъ до шляпы; тощіе, длинные, какъ хлысты, съ оскаленными зубами и съ расчесанными бакенбардами въ видѣ рыбьихъ плавательныхъ перьевъ. Въ двухъ-трехъ мѣстахъ, гдѣ пили коньякъ за столиками, Ивановы и Конуринъ услыхали русскую рѣчь.

— Русскіе… улыбалась Глафира Семеновна. — Правда Капитонъ Васильичъ сказывалъ, что здѣсь въ Ниццѣ русскихъ много. И замѣчательно… прибавила она:- Какъ русскіе, такъ коньякъ пьютъ, а ни что либо другое.

— Да что-жъ православному-то человѣку на гуляньѣ попусту лимонадиться! Отъ лимонаду ни веселья, ничего… Такъ к будешь ходить муміей египетской, отвѣчалъ Конуринъ. — Я думаю даже ужъ и мнѣ съ вашимъ супругомъ садануть по парѣ коньяковыхъ собачекъ.

— Ну, вотъ… Дайте хоть садъ-то путемъ обойти и настоящимъ манеромъ публику осмотрѣть. Здѣсь на дамахъ наряды хорошіе есть. Ахъ, вотъ гдѣ играютъ-то… заглянула она въ боковую комнату. — И сколько публики!

Въ залитыхъ газомъ галлереяхъ, раздѣленныхъ на отдѣленія, и прилегающихъ къ саду, дѣйствительно шла жаркая игра. Около столовъ съ вертящимися поѣздами желѣзной дороги и лошадками толпилась масса публики и то и дѣло слышались возгласы крупье: "Faites votre jeu, messieurs" и "rien ne va plus".

— Николай Иванычъ, ты ужъ тамъ какъ хочешь, а я рискну на маленькій золотой, сказала Глафира Семеновна. — Надо пользоваться своимъ счастьемъ. Утромъ выиграла, такъ вѣдь можно и вечеромъ выиграть.

— Да полно, брось…

— Нѣтъ, нѣтъ. И пожалуйста не отговаривай. Вѣдь въ сущности, ежели я маленькій золотой и проиграю, то это будетъ изъ утренняго выигрыша, стало быть особенно жалѣть нечего.

— Носится она съ утрешнимъ выигрышемъ, какъ курица съ яйцомъ! Вѣдь свой утрешній выигрышъ ты въ магазинахъ на разныя бирюльки просѣяла.

— Нѣтъ, нѣтъ, у меня еще остались выигрышныя деньги. Батюшки! Да сколько здѣсь игорныхъ столовъ-то! Здѣсь куда больше столовъ, чѣмъ тамъ на сваяхъ, гдѣ мы утромъ играли. Вотъ ужъ я больше пяти столовъ видѣла. Разъ, два, три… пять… шесть… Вы вотъ что… чтобы вамъ здѣсь не мотаться около меня, вы идите съ Иваномъ Кондратьичемъ и выпейте коньяку. Въ самомъ дѣлѣ, вамъ скучно, горло не промочивши. А я здѣсь останусь. Коньяку-то ужъ вы себѣ одни сумѣете спросить.

— Еще-бы… Хмельныя слова я отлично знаю по французски… похвастался Николай Ивановичъ. — Мнѣ трудно насчетъ чего-нибудь другого спросить, а что насчетъ выпивки я въ лучшемъ видѣ. Только ты, Глаша, смотри не зарвись… Не больше маленькаго золотого.

— Нѣтъ, нѣтъ. Какъ золотой проиграю — довольно.

— Ну, то-то. Пойдемъ, Иванъ Кондратьичъ, хватимъ по чапорушечкѣ.

Супруги разстались. Глафира Семеновна осталась у игорнаго стола, а Николай Ивановичъ и Конуринъ отправились спросить себѣ коньяку.

Спустя часъ Николай Ивановичъ пришелъ къ тому игорному столу, гдѣ оставилъ Глафиру Семеновну, и не нашелъ ее. Онъ сталъ ее искать у другихъ столовъ и увидалъ блѣдную, съ потнымъ лицомъ. Она азартно ставила ставки. Парижская причудливая громадная шляпка ея сбилась у ней на затылокъ и изъ подъ нея выбились на лобъ пряди смокшихъ отъ поту волосъ. Завидя мужа, она вздрогнула, обернулась къ нему лицомъ и, кусая запекшіяся губы, слезливо заморгала глазами.

— Вообрази, я больше двухсотъ франковъ проиграла… — выговорила она наконецъ.

— Да что ты!

— Проиграла. Нѣтъ, здѣсь мошенничество, положительно мошенничество! Я два раза выиграла на Лисабонъ, должна была получить деньги, а крупье заспорилъ и не отдалъ мнѣ денегъ. Потомъ опять выиграла на Лондонъ, но подсунулся какой-то плюгавый старичишка съ козлиной бородкой, сталъ увѣрять меня, что это онъ выигралъ, а не я, загребъ деньги и убѣжалъ. Вѣдь это-же свинство, Николай Иванычъ… Неужто на нихъ, подлецовъ, некому пожаловаться? Отнять три выигранные кона! Будь эти выигранныя деньги у меня, я никогда-бы теперь не была въ проигрышѣ двѣсти франковъ, я была-бы при своихъ.